Брак по-австрийски
Шрифт:
Петер ни разу не поинтересовался, как я доехала. А дорога в две с половиной тысячи километров, надо сказать, выдалась очень нелегкой. Поэтому я не стала ему ничего писать в день рождения. Здесь он для меня не существовал, и это было большим, хоть и временным, облегчением.
На Рождество, однако, я все же отправила в Австрию несколько эсэмэсок – поздравила членов семьи, которым накануне передала подарки через Фелиситас. Ответ пришел далеко не ото всех. Дочери молчали.
Я справилась у Петера о том, как поживает Билли. Ответ был предсказуем: «Сдох!» Тогда я потребовала фотографию, и Петер ее прислал.
Проведя еще несколько дней в Одессе, я внезапно поняла, что не хочу возвращаться в Австрию. Даже сама мысль ввергала меня в панику. Это было как вернуться в тюрьму отсиживать пожизненный срок. Видя мои метания, Сергей предложил остаться. Но я не могла, потому что уже себе не принадлежала. Будущее было размытым и, пожалуй, даже нежеланным. Я знала лишь, что несу ответственность за Билли и должна вернуться к нему. Но моя бесконечная усталость от жизни оттягивала момент возвращения.
А еще мне казалось, что, когда я вернусь, мои вещи уже будут выставлены на улицу. Страх быть выселенной превратился в навязчивую идею, которой я поделилась с Сергеем.
– Пусть только попробует, я ему хрен бантиком завяжу! – сказал брат.
Но я прекрасно понимала, что это лишь слова. У Сергея больше не было визы, и даже при всем желании он не мог ко мне приехать. А я не могла его пригласить. Единственным, кому было под силу все устроить, оставался Петер. А это значило, что наши шансы равны нулю.
Как-то ночью я в очередной раз не могла заснуть и присела к компьютеру почитать про австрийский развод. Информация была очень запутанной и вгоняла меня в ужасную тоску. Все выглядело безумно сложным. С целью отвлечься от темных мыслей я вышла в Фейсбук… И увидела свежие предложения друзей. Первым номером в этом списке стояла Ванесса Вагнерова. Я чуть не взвыла. А особенно меня убило то, что под значком с фотографией ненавистной чешки стояла надпись: «Четыре общих друга». Я не могла не проверить, в чем дело.
Оказалось, нашими общими друзьями на Фейсбуке были Мартин, Франциска и дочери Петера. Смутно понимая, что впадаю в то самое неконтролируемое состояние поиска правды, я стала клацать дрожащими пальцами по клавишам. Выяснилось очень много неожиданного: Ванесса проживала в Тироле, причем совсем недалеко от нас. Вся семья Петера дружила с ней на Фейсбуке, а может, и в жизни. Совсем недавно у нее был день рождения – по иронии, в один день с Петером, – и все ее поздравили. А Моника даже написала на ее стене: «Несси, когда в следующий раз к нам в гости?»
Я почувствовала себя величайшей идиоткой на свете. Петер, лживая тварь, сказал мне, что она уже давно в Чехии. Он врал мне всегда, с самого начала, не переставая. Оказалось, эта девка постоянно была рядом. И весь год они водили меня за нос. Учитывая, как Петер вешал мне лапшу на уши, я бы уже не удивилась, если бы узнала, что он продолжал трахаться с этой Ванессой за моей спиной.
А может, они делали это прямо сейчас, в нашей спальне, пока я сидела тут и пыталась хоть как-то собрать воедино осколки своей жизни…
Я не сомкнула глаз до утра. А как только Сергей проснулся, сообщила, что еду обратно
– Что, вот так сразу?
– Да, я решила.
– Сестра, с тобой все в порядке? Ты как-то странно выглядишь.
– Это я просто ночью не спала.
– Тогда тебе нельзя ехать. Ты вырубишься по дороге.
– Все будет хорошо. Так надо.
Сергей был озабочен моим состоянием. Наверно, я выглядела совсем уж безумно – со стоящими торчком волосами, опухшими глазами и подергивающимися руками. Поэтому, чтобы не волновать его еще больше, я прекратила дальнейшие дискуссии и уехала как можно скорее. Даже не позавтракав – мне кусок в горло не лез. Я чувствовала себя как зомби. И моей единственной целью было доехать до Австрии. Что делать дальше, я так и не решила. Но если бы в доме оказалась Ванесса… Пожалуй, я бы ее придушила. А следом и Петера. И это были не просто мысли, а совершенно конкретные намерения.
Путь в Австрию получился ужасным. Я едва не теряла сознание от усталости и нервного истощения. Мне хотелось плакать, но слез не было. Я прислушивалась к своему внутреннему голосу и начинала бояться саму себя. Такие черные мысли меня не посещали никогда в жизни. Ненависть ко всему полностью завладела мной. Трудно было представить, на что я способна…
Я ехала два с половиной дня. Ночевала в машине и совсем ничего не ела. После всех переживаний декабря от меня остались только усталые глаза. Я была похожа на узницу Освенцима.
Петер не знал, что я возвращаюсь. И, добравшись наконец-то до дома, я его не застала.
Это было тридцатого декабря…
Стоило мне переступить порог, как меня затрясло с новой силой. Я прямо-таки почувствовала, что мне недолго здесь осталось. Может, благоразумнее всего было собрать вещи и немедленно уехать? Но мне некуда было податься. И после поездки на Украину я с новой силой ощутила, насколько я теперь оторвана от всех стран. Мне было некомфортно в своей собственной жизни, и я уже вообще ничего не хотела. Только обнять собаку. И съездить по морде сволочи, которая формально пока еще оставалась моим мужем.
К моему облегчению, сегодня Билли оказался не в гараже, а в вольере. Он был очень рад меня видеть, и тут я наконец разрыдалась. Как же мне было жалко нас обоих! Я попыталась обнять его, но Билли так прыгал, что чуть не сбил меня с ног. Миска была пуста, а сам он казался дико тощим. Я насыпала Билли корма и оставила его спокойно поесть.
Затем я вернулась в дом и разобрала вещи. Несмотря на всю мою ненависть к Петеру, ему причитались подарки: водка, красная икра, сигары. Хотя, пожалуй, ненависть объяснялась тем, что я все же его по-прежнему любила. И чем больнее он мне делал, тем больше усиливались оба чувства – ведь между ними, как известно, лежит всего один шаг.
Петер появился часов в восемь вечера. Сперва он удивился, что я здесь, а потом сделал очень недовольное лицо. Мы еле выдавили из себя по привету. Я ждала, что он скажет дальше, но Петер молча уселся в кресло с телефоном.
– Как дела? – спросила я.
– Много работы, – буркнул Петер.
– Чем занимался все это время?
– Работал.
– А еще?
– Ничем.
Я прикусила губу. Главное было – не сорваться.
– А какие планы на завтра? – предприняла я еще одну попытку.