Браконьеры
Шрифт:
Хутор Синдор
30 июня, полдень
Пахомыч вернулся от соседа темнее тучи.
– Небось что приключилось? – забеспокоилась Евгения Евграфовна. – С Ольгой или с Максимом?
– Не звонят ни та, ни другой, – буркнул лесник. – И на звонки не отвечают. Пойду искать.
– Да куда ж ты пойдёшь, Никола? – всплеснула руками жена. – Лес-то велик, человеку легко в нём затеряться.
– Он к зимнику пошёл, где я лосей видел.
– Ох, не ходил бы никуда,
– Солдаты мне не помеха.
– Гляди, чует сердце беду!
– Не хнычь, – сплюнул через плечо Пахомыч, начал собираться. – Что вы бабы такие слезливые? Всё будет хорошо, готовь ужин.
– Обед ещё только.
– Будем к ужину, обещаю.
Он сунул ноги в сапоги, сшитые точно по размеру знакомым сапожником в Синдоре, накинул бессменный плащ, выгоревший от долгого ношения до белизны, сунул в ножны на поясе охотничий нож из золингеновской стали и вышел из дому.
Хутор приезжие оставили в покое, но по единственной улочке то и дело шастали военные или люди в штатском, приходилось сторожиться.
Подождав, пока улица опустеет, Пахомыч юркнул в кусты, быстро обошёл ближайшее болотце и ступил на тропу к зимнику, которую сам же и протоптал, обходя свои владения.
Однако он не учёл масштаба вторжения сил полиции, направленных на поиски пропавшего генерала. Хутор был оцеплен буквально со всех сторон, и стоило ему отойти от узкоколейки на пару сотен метров, как из-за кустов слева выскочили два парня в камуфляжных балахонах и бросились к леснику наперерез.
– Стой! Повернись!
Чертыхнувшись в душе, Пахомыч остановился.
Один из парней, высокий, плосколицый, с необычной причёской: волосы у него были выстрижены полосками, отчего казалось, что остальные собраны в косички, – поднял ствол пистолета-пулемёта.
– Куда направляемся?
– Лесник я, – ответил Пахомыч заискивающим тоном, – мне работать положено. Сёдни валежник на зимнике хочу собрать, Вастёра приедет на тракторе, заберёт.
– Завтра сделаешь свою работу. Да и непохоже, что ты по валежник собрался. Ну-ка колись, с кем шёл на встречу?
– Да ни боже мой! – перекрестился Пахомыч. – Вам не отвечать, вы и бушуете здесь, зверьё пугаете, а с меня спросят.
– Руки покажи.
– Что?
– Руки подними!
Пахомыч поднял.
– Обыщи, – кивнул напарнику стриженный косичками.
Второй крепыш подошёл к старику, обыскал, вытащил из кармана мобильный телефон, пакет с бутербродами, потом нож.
– Ух ты, острый! Клеймо немецкое. Может, он шпион?
– Отца нож, – угрюмо проговорил Пахомыч. – С немцами воевал, у немца и отобрал.
– А это что?
– Мобила, – сказал напарник. – Старая «нокиа».
– Дай. –
– Брату звонил, в Сыктывкар, – соврал Пахомыч.
– Ну-ка, проверим. – Парень ткнул пальцем в сенсор повтора звонка.
Пахомыч облился потом.
Однако Максим, которому он действительно звонил полчаса назад, по-прежнему не отвечал, и опоновец сложил телефон.
– Ладно, отведи его к капитану.
– Да отпустите вы меня ради всего святого! – вырвалось у Пахомыча. – Всё, что знал, я рассказал, и помочь предлагал, искать ваших, так вы отказались.
– Отпустим? – нерешительно поднял редкие брови здоровяк, играя ножом.
– Не нравится он мне, – качнул головой опоновец с косичками. – Крался профессионально, как разведчик. Может, и в самом деле хотел с кем встретиться.
– Какой он разведчик, мля, – фыркнул напарник. – С него разведчик, как с меня африканский негр.
Парень с косичками выдвинул из воротника комбинезона усик рации.
– Первый, Костин на связи, приём… товарищ капитан, мы лесника задержали, крался куда-то… мы на посту за первым разметочным столбом… жду.
– Что? – спросил напарник.
– Сам сейчас придёт.
Пахомыч беспомощно развёл руками, понимая, что попал в глупое положение. Мелькнула мысль, что надо было идти на север, к озеру Глухому, и только потом поворачивать на юг, обходя посты полиции. Но мечтать об этом было уже поздно, и душу воротило от того, что надо было изворачиваться каким-то образом и врать.
Через пять минут послышался хруст раздавленных сухих веток под тяжёлыми ботинками, и на тропу выбрались двое: мужчина с залысинами и рыхлым кислым лицом, одетый в гражданский костюм, и ещё один темноволосый здоровяк в камуфляже.
Пахомыч узнал мужчину в гражданском: это был командир отряда ОПОН капитан Посвитлый.
– Вот, задержали, – вытянулся мордоворот с ножом. – Вооружён ножом, при себе мобила. Шёл осторожно.
– Крался, – поправил его парень с косичками.
– Крался, говоришь? – хмыкнул капитан.
– Так точно!
– Никуда я не крался! – с досадой возразил Пахомыч. – Я всегда так хожу. Мне работать надо, так вы мешаете.
– Не, товарищ капитан, он точно крался.
– Куда? Сержант, шевельни его.
Парень с косичками без замаха ударил Пахомыча кулаком в живот, и старик, задохнувшись от боли, отлетел в кусты, упал.
Его тут же подхватили под руки, поставили на тропу.
– К кому шёл?! Говори!
– Сволочи! – прохрипел лесник. – Свои, а хуже фашистов! Ни к кому я не шёл, мне валежник собирать надо.