Бракованный подарок
Шрифт:
— Убери руки, скотина, — забился он. — Хочешь оказаться в карцере?
— Ты меня услышал. Либо затыкаешься, либо мы вернемся.
— Рон сам заслужил!
— Чем? — Ярость поднялась откуда-то из глубины души. — Чем он заслужил? Тем, что полюбил кого-то, кроме Хайди? Так мы не её собственность. Ты ведь такой же, как и мы. Думаешь, она ценит тебя больше? Как бы не так! Ты для неё забавная игрушка, зверек. Завтра ты ей надоешь, и она приведет другого ай-тере, а ты будешь стоять и смотреть, и вякнуть не посмеешь. Понял?
— Ты ничего не понимаешь! — Макс бился, пытаясь вырваться,
— Я понимаю больше, чем ты. А ты, надеюсь, меня услышал, мразь. Еще одно слово, один косой взгляд — и я тебя убью. И мне плевать, что будет после этого со мной, мне все равно такая жизнь не нужна. Но я заберу тебя с собой.
Кивнул парням, и они выпустили это ничтожество. Жалко и руки марать. Макс, шатаясь, поднялся на ноги, вытирая капли крови с разбитых губ. Дилан плюнул ему в лицо, и мы пошли прочь.
— Будут проблемы, — сказал Дилан.
— Я знаю, — ответил спокойно. — И будет лучше, если заночую здесь. Хочу дождаться пробуждения Хайди и взглянуть, что будет дальше.
— Спасибо за помощь.
Я только кивнул. Спасибо? Все мы знали, что нам выйдет боком то, что произошло в комнате Макса. Как знали и то, что это было необходимо сделать, иначе в следующий раз кто скажет, чем все обернется?
В моей комнате царил полумрак. До восхода солнц оставалось еще несколько дней. Раньше я любил время великой ночи, да и сейчас сумрак казался более близким душе, чем яркий свет. Потому что у меня внутри царил сумрак, и я давно уже с ним не боролся. Лег и закрыл глаза. Спать не хотелось, несмотря на то, что час был поздний. Мысли вернулись к колледжу. Я думал, как там сегодня справляются без меня, потому что юные иль-тере продолжали бушевать. И хотелось хоть как-то помочь их ай-тере, но кто позволит? В конце недели, в последний вечер великой ночи, должен был состояться бал — общий день рождения для всех иль-тере. Хайди собиралась в колледж, и я заранее предвкушал неприятности. С годами я стал считать колледж своим, и когда туда приезжала Хайди, мне все время казалось, будто по моей душе топчутся грязными ботинками. Так глупо. В моей жизни все — так глупо.
Не к ночи вспомнился отец. Он — один из тех, перед кем преклоняется даже Хайди. Один из членов правительства республики Тассет. Он был настолько уверен, что у меня проснется сила иль-тере, что отказался от нашего родства, как только понял, что этого не случится. Так на что рассчитывать от чужих, если отказываются свои?
Перевернулся на другой бок и все-таки уснул, а проснулся оттого, что дверь комнаты с грохотом распахнулась. А вот и Хайди!
— Ты, мразь!
Я сел и уставился на неё. Хайди редко можно было застать настолько растрепанной, взъерошенной и злой. Обычно даже в порыве гнева она выглядела идеально.
— Ты кем себя возомнил? — Она кинулась ко мне, сжала плечи. — Думаешь, ты тут главный? Так вот, должна тебя разочаровать, главная здесь я.
И что ей наговорил Макс? Предупреждение не подействовало, а жаль. Что ж, тем хуже для него.
— Что ты молчишь?
А мне дали сказать хоть слово?
— Я ничего не сделал, — ответил спокойно.
— То есть то, что вы сотворили с Максом — это ничего?
— А
Хайди захлебнулась воздухом. Было очевидно, что она рассчитывала на мое смятение и страх, но никак не на спокойствие. А мне было плевать. Что бы она ни решила.
— Он весь в синяках.
— Он ничтожество.
— Не тебе решать!
Хайди наотмашь ударила меня по лицу. Я не стал уклоняться. Зачем? Проще всего скрыться за маской привычного безразличия. А Хайди распалялась все больше.
— Ты ответишь! — шипела она мне в лицо, напоминая ядовитую змею. — Немедленно ступай и извинись.
Что? Я даже поднялся с кровати, и теперь нависал над Хайди.
— Нет.
— Я не ослышалась? — прищурилась иль-тере. — Ты мне перечишь?
— Я не стану извиняться, потому что был прав, — ответил ей. Так забавно. Били мы Макса вместе, а виноватым он выставил меня. Дилан не ошибся, Макс мечтает от меня избавиться.
Хайди сжала кулаки. Я почувствовал, как меня коснулась её сила, и слегка прикусил губу, потому что знал, что последует дальше. Моя собственная магия тут же отреагировала, в висках застучало.
— Ну, давай, — усмехнулась Хайди. — Что ты будешь делать с таким объемом силы?
Стало жарко. Перед глазами поплыли алые пятна. А иль-тере все усиливала натиск, стук усилился, моя магия разливалась по комнате, сжигая меня самого. Но я молчал. Извинений не будет. Лучше пусть все закончится.
— Упрямый осел! — Хайди убрала свою магию. — Пошел вон с глаз моих. И чтобы не появлялся, ясно? Вон!
Да пожалуйста. Я и так спал одетым, потому что ждал Хайди. Прихватил полупальто и пошел прочь. За спиной что-то зазвенело, разбиваясь. Я ускорил шаг. Сел за панель управления, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Ничего, пару недель продержусь. Думаю, этого будет достаточно. Потер виски. О том, чтобы вести лекцию в таком состоянии, не было и речи, поэтому вместо работы я поехал на окраину города. Там находилось старое кладбище. Учитывая, что Хайди следила за каждым моим шагом, я почти там не бывал, а вот сейчас наконец-то получилось.
Я оставил автомобиль у ограды и пошел по знакомым тропкам, слегка припорошенным снегом. Шел, пока впереди не замаячил простой белый обелиск, увенчанный двумя солнцами — Ингом и Форро. Здесь покоилась Элли. Еще две могилы рядом — те ай-тере, которым повезло больше, чем мне. Они погибли, защищая Элли, и остались с ней. Я присел прямо на снег и прислонился лбом к обелиску. Так становилось легче.
— Не беспокойся, я выдержу, какие бы дурные мысли ни бродили в моей голове, — шепнул Элли. — Всё со мной будет в порядке.
Подул легкий ветер, снег полетел по темным бугоркам, спрятавшим чьи-то жизни, мечты и надежды. И мою любовь. Не знаю, сколько так сидел — час или два. Или чуть больше, а потом, пошатываясь, пошел прочь. Добрался до авто и повел его к колледжу.
Здесь полным ходом шли занятия.
— Вы вернулись, господин Нэйт! — появилась госпожа Киткин. — Я отменила все лекции, думала, вы уже не придете.
— И правильно сделали, — ответил я. — Отмените все занятия на ближайшую неделю.
— Вы не заболели? — обеспокоилась госпожа Киткин. — У вас жар.