Бран Мак Морн: Последний король
Шрифт:
Почти под ногами Брана корчилась и стонала сломанная фигура. Король наклонился к легионеру, который лежал в липкой красной луже собственной крови. Пикту хватило одного взгляда, чтобы понять, что человек, ужасно раздавленный, умирает.
Приподняв окровавленную голову, Бран поднес свою флягу к расплющенным губам, и римлянин инстинктивно сделал большой глоток, глотая сквозь расколотые зубы. В тусклом свете звезд Бран увидел, как его остекленевшие глаза закатились.
“Стены пали, - пробормотал умирающий, - Они рухнули,
“У меня нет потрясения от землетрясения”, - пробормотал Бран.
“Это было не землетрясение, - пробормотал римлянин, “ оно началось перед прошлым рассветом – слабое, неясное царапанье далеко под землей. Мы, гвардейцы, слышали это – как крысы роют норы или как черви роют землю. Титус смеялся над нами – но весь день мы слышали это. Затем, в полночь, Башня задрожала и, казалось, осела – как будто ее фундамент срыли - ”
Дрожь сотрясла Брана Мак Морна. Черви земли! Тысячи паразитов роются, как кроты, далеко под замком – подкапываются под фундамент –
“Что с Титом Суллой?” спросил он, снова поднося фляжку к губам легионера; в этот момент умирающий римлянин казался ему братом.
“Даже когда Башня содрогнулась, мы услышали страшный крик из покоев губернатора”, - пробормотал солдат, - “Мы бросились туда - когда мы выломали дверь, мы услышали его крики – они, казалось, затихали – В НЕДРАХ ЗЕМЛИ! Мы ворвались внутрь; комната была пуста. Его окровавленный меч лежал на полу; в каменных плитах пола зияла черная дыра. Затем – башни – пошатнулись – крыша – сломалась – стены – рухнули.”
Сильная конвульсия сотрясла сломанную фигуру.
“Положи меня, друг, ” прошептал римлянин, “ я умираю”.
И он перестал дышать прежде, чем Бран смог подчиниться. Пикт поднялся, машинально вытирая руки.
“Боги!” - прошептал он, и снова: “Боги!”
Повернувшись к своему жеребцу, он вскочил в седло и тронул поводья, и когда он ехал по темному болоту, тяжесть проклятого Черного Камня под его плащом была подобна тяжести отвратительного кошмара на груди смертного.
Когда он приблизился к Кольцу, он увидел внутри жуткое свечение, так что изможденные камни были выгравированы, как ребра скелета, в котором горит ведьмин огонь. Жеребец фыркнул и встал на дыбы, и Бран привязал его к одному из менгиров. Неся Камень, он вошел в зловещий круг и увидел Атлу, стоящую рядом с алтарем, одна рука на бедре, ее гибкое тело раскачивалось по-змеиному. Алтарь весь светился призрачным светом, и Бран знал, что кто–то - вероятно, Атла – натер его фосфором из какого-то промозглого болота или трясины.
Он шагнул вперед и, сорвав свой плащ с Камня, швырнул проклятую вещь на алтарь.
“Я выполнил свою часть контракта”, - прорычал он.
“И они, их”ы“, – парировала она, - "Смотрите - они идут!”
Он развернулся, его рука инстинктивно опустилась
Он напряг зрение, пытаясь разглядеть темные фигуры, окружавшие его. В одном месте тени вздымались и корчились, и одна из фигур была наполовину выдвинута вперед. Но у Брана сложилось лишь мимолетное впечатление о широкой квадратной голове, отвисших кривых губах, за которыми виднелись изогнутые острые клыки, и странно деформированном карликовом теле – и все это оттенялось этими немигающими глазами рептилии. Боги, могла ли человеческая раса погрузиться в такие ужасающие глубины регресса?
“Пусть они выполнят свою сделку!” - воскликнул он сердито, потрясенный.
“Тогда смотри, о король!” - воскликнула Атла с пронзительной насмешкой в голосе.
В корчащейся массе теней произошло шевеление, бурление, и из темноты выползла, подобно четвероногому животному, человеческая фигура, которая упала и пресмыкалась у ног Брана, корчилась и мычала, и, подняв мертвую голову, мяукала и выла, как умирающая собака. В призрачном свете Бран, потрясенный душой, увидел пустые стеклянные глаза, бескровные черты лица, отвисшие, корчащиеся, покрытые пеной губы абсолютного безумия – боги, неужели это был Тит Сулла, гордый властелин жизни и смерти гордого города Эббракума?
Бран обнажил свой меч.
“Я думал нанести этот удар в отместку, ” мрачно сказал он, “ я наношу его из милосердия – Вае, Цезарь!”
Сталь сверкнула в жутком свете, и голова Суллы покатилась к подножию светящегося алтаря, где и осталась лежать, уставившись в затененное небо.
“Они не причинили ему никакого вреда”, - полный ненависти смех Атлы прорезал болезненную тишину, - “То, что он увидел и узнал, сломало его мозг! Этой ночью его протащили через самые глубокие ямы Ада, где даже ты мог бы побледнеть, хотя и знал о Детях древности. Римлянин не догадывался о их существовании. Как и вся его тяжелоногая раса, он ничего не знал о секретах этой древней земли. А теперь отдай им их Черный камень!”
Катастрофическое отвращение красной яростью потрясло душу Брана.
“Да, возьми свой проклятый камень!” - взревел он, хватая его с алтаря и швыряя в тени с дикой силой, от которой ломались кости. Поднялся торопливый вавилон ужасных языков, и густые тени отступили, отступая от Брана, подобно грязным водам какого-то черного наводнения.
“Возвращайся в Ад и забери с собой своего идола!” - закричал он, воздевая сжатые кулаки к небесам. “Гонар был прав – есть формы, слишком отвратительные, чтобы использовать их даже против Рима!”