Браслеты Скорби
Шрифт:
– Милорд! – воскликнул лодочник. – Я совсем забыл. Мне надо назад. Не могу работать целый день. Моя матушка… я ей нужен.
– Это еще что за чушь? – гневно спросил Уэйн. – Некогда мне слушать твой лепет! На поиски другой лодки я потрачу свое драгоценное время. Удваиваю оплату.
Вот теперь лодочник забеспокоился всерьез.
– Простите, милорд, – сказал он, шестом направляя гондолу к берегу канала. – Мне очень жаль. Не могу.
– Хотя бы отвези меня в Пояс Ста…
– Нет! – вскричал бедолага. –
– Так-так, – пропыхтел Уэйн, выбираясь из лодки. – Никогда еще со мной не обращались подобным образом! И мы даже не одолели и половины пути до порта!
– Простите, милорд! – на полной скорости удаляясь от берега, крикнул лодочник. – Простите!
Заломив шляпу набекрень, Уэйн проверил знак, свисавший с фонарного столба. Отлично, добрался в точности туда, куда хотел, и не заплатил ни клипа! И, насвистывая, неспешно направился вдоль канала, высматривая лучшее подношение. Чего же пожелает его божество?
«Может, это? – подумал он, окидывая взглядом очередь к ларьку на колесах, в котором Старина Дент торговал жареной картошкой. – Попытка не пытка».
Уэйн неторопливо приблизился:
– Помощь не нужна, Дент?
Старик взглянул на него и вытер пот со лба:
– Пять клипов – маленький пакетик, восемь – большой, Уэйн. И не ешь ничего из запасов, а то я твои пальцы зажарю.
Уэйн с ухмылкой встал за прилавок, а Дент отвернулся к жаровне – помешивать следующую партию. Уэйн брал у клиентов деньги – и не очень-то много ел сам, – пока очередь не закончилась. Последним оказался франтоватый малый в ливрее привратника. Должно быть, работал в одном из отелей, что дальше по улочке. Хорошие чаевые дают на такой работе.
– Три больших, – сказал привратник.
Уэйн отсыпал ему картошки, взял деньги, потом чуть помедлил.
– А мелочи не найдется? – спросил он, демонстрируя банкноту. – У нас полно крупных денег.
– Наверное, есть. – Клиент заглянул в бумажник из кожи угря.
– Славненько, тут у нас двадцатка.
– У меня две пятерки и десять единиц. – Клиент выложил деньги на прилавок.
– Спасибо. – Уэйн взял их, потом помедлил. – Вообще-то, у меня много единичек. Можно мне ту десятку, которую я заметил у вас в кошельке?
– Хорошо.
Протянув горсть монет, Уэйн взял десятку.
– Эй, тут всего семь! – возмутился клиент.
– Ой-ой! – воскликнул Уэйн.
– Что ты творишь, Уэйн? – вмешался Старина Дент. – Вон в той коробке внизу есть еще сдача.
– Правда? – Уэйн проверил. – Ржавь! Ладно, может быть, отдадите мне мою двадцатку назад? – Он отсчитал привратнику тринадцать и высыпал ему в ладонь монеты и банкноты.
Клиент со вздохом вернул Уэйну двадцатку.
– Можно мне немного соуса к картошке?
– Конечно-конечно. – Уэйн выдавил соус в пакетики, рядом с картофелем. – Какой милый
Привратник поколебался, глядя на свой бумажник.
– А я вам дам вот это, – предложил Уэйн, вытаскивая из-за уха цветок и протягивая его вместе с десяткой.
Пожав плечами, привратник отдал ему пустой бумажник, забрал банкноту и сунул в карман. Цветок он выбросил и ушел со своей картошкой, заметив напоследок:
– Придурок…
Уэйн подкинул и поймал бумажник.
– Ты его обсчитал, Уэйн? – спросил Старина Дент.
– В каком смысле?
– Ты заставил его дать тебе пятьдесят, а сам отдал сорок.
– Что? – Уэйн засунул бумажник в задний карман. – Ты же знаешь, я не умею считать до таких больших цифр, Дент. И вообще, в итоге я дал ему десятку просто так.
– За бумажник.
– Не-а, – возразил Уэйн. – Цветок был платой за бумажник. А денежку я отдал, потому что у меня откуда ни возьмись очутилась лишняя десятка, и я тут совершенно ни при чем. – Он улыбнулся, засунул в рот горсть чипсов и побрел прочь.
Бумажник был миленький. Божеству понравится. Бумажники ведь всем нужны, верно? Уэйн его вытащил, несколько раз открыл и закрыл, пока не заметил, что одна сторона потерлась.
Ржавь! Его обманули! Такое на роль подношения совершенно не годится. Он покачал головой. По одну сторону идущей вдоль канала прогулочной набережной просили милостыню двое беспризорников. Чуть дальше слышалась знакомая игра уличного музыканта. Уэйн находился недалеко от Глухомани, милой трущобы, и до него доносились отголоски ее особенного запаха. К счастью, почти все заглушал аромат, плывущий из близлежащей пекарни.
– Вот в чем дело! – Уэйн подошел к одной из попрошаек – девчушке еще семи не было – и присел рядом с ней на корточки. – У меня было слишком мало передряг.
– Сэр?.. – растерянно спросила девочка.
– В старых историях про приключения всегда происходят передряги. Это похоже на переезд, который заканчивается какой-то дрянью. Мигренью там или мозолями на заднице.
– Сэр… можно мне монетку?
– Нету, – сказал Уэйн и призадумался. – Проклятье! В историях всегда дают беспризорникам грошик-другой, верно? Чтобы те поняли, что перед ними герой и все такое. Погоди-ка.
Он встал и рванулся в пекарню, совсем как герой. Женщина по ту сторону прилавка как раз вытаскивала из печи противень с мясными булочками. Уэйн вонзил в простой деревянный прилавок вилку, которая заблистала, словно меч из легенды, ржавь его побери.
– Сколько булочек вы мне дадите за это? – спросил Уэйн.
Хозяйка пекарни одарила его хмурым взглядом, потом вынула вилку, повертела в руках:
– Мистер, это же серебро!
– Ну так… сколько?
– Много.
– Много так много, добрая женщина.