Брат-чародей
Шрифт:
Окончательно не скатиться к безопасному решению "он просто хочет подшутить надо мной" помогала живая до мельчайших деталей память о мгновении того просящего выражения глаз Айна-Пре. Таким не шутят, такое не сыграть.
Когда они встретились следующий раз, настороженная Гражена первым делом заглянула в его глаза. Самого того просящего выражения в них, естественно, уже не было, но его следы удалось разглядеть. И она успокоилась.
Теперь её не задевала его саркастическая грубость, которой он, как и раньше, предпочитал общаться с ней. Теперь она просто ясно видела её изнанку,
По молчаливому согласию, все темы про чародейские дела вообще и про разбитые стаканы в частности были пока отложены. И только однажды Айна-Пре завёл странный разговор.
— Держись подальше от Башни чародеев. Особенно в полнолуния.
Они сидели на песчаном берегу одной из мелких заводей Гленмара. Слева, над зарослями низкорослых деревьев, как раз высилась верхушка Башни. С этого расстояния она выглядела почти хрупко. Гражена, разморённая тёплым, солнечным полуднем, смешливо хмыкнула.
— А то превращусь в летучую мышь? Или чё ещё?
— Да и в любое другое время тоже, — никак не поддержал её игривого настроения чародей. — Нет, если тебя туда кто-то отправляет из наших, или нужно идти по делам, тогда не выёживайся. Делай, что говорят. Но сама — или с кем-то из своих балбесов — ни ногой! Поняла?
— Нет, — нахмурилась Гражена и села собраннее.
— Это уже не важно. Главное, делай, как я говорю. Тема закрыта.
Выпрямившись окончательно, Гражена задумалась. По опыту она уже знала, что сейчас ей больше ничего не удастся выпытать. Приказ же (а это действительно был приказ, не просьба и не совет) казался не только странным, но и излишним. После того путешествия — позапрошлой зимой, на пару с Дженевой — её больше никогда не тянуло к поискам приключений в сторону Башни.
Словно в награду за её нерасспрашивание Айна-Пре сам, уже мягче, добавил.
— Я тебе когда-нибудь всё расскажу. Не сейчас. Потом.
И на этом уже тема была закрыта окончательно.
Единственный, кто заметил подозрительные изменения с Граженой, была многоопытная леди Олдери. Чтобы разузнать подробности, выбрала привычный ей окольный путь: стала чаще и как бы случайно сталкиваться с Дженевой, болтать с ней о пустяках, приглашать чаёвничать. Та ничего странного в этом интересе не приметила, так что вскоре леди Олдери была в курсе дел племянницы: чему сейчас учится, с кем общается, куда ходит развлекаться, что читает и так далее. В результате у неё возникло несколько имён-предположений, но всё какие-то расплывчатые. В конце концов, скорее для очистки совести, чем всерьёз, написала письмо отцу Гражены, барону Трене, в аккуратных выражениях приглашая того погостить и повидаться с дочерью, и пустила дела идти своим чередом.
Встряска из-за украденной флейты, хоть и закончившаяся благополучно, была слишком сильна, чтобы не сподвигнуть Дженеву попробовать осмыслить её "что, зачем и почему" — и, главное, "что надо сделать и поменять", дабы не дать жизни повторить с ней тот кошмар. В числе вороха выводов было "нельзя так привязываться к даже самым дорогим вещам", а в числе принятых решений — и разжиться новой флейтой, и раздарить кое-какие любимые украшения и прочие приятные мелочи. В последнем не обошлось без накладок: так, однажды Легина, одаренная ею в числе прочих,
Дженева попробовала было сунуть и Юзу свою самую любимую книжку, но умудрилась сделать это так коряво, что тот чуть не отшатнулся и принял подарок на последней грани вежливости. Да, Дженева, конечно, приняла вполне мудрое решение вести себя с ним так, как будто ничего такого не случилось; но получалось это у неё не очень. Вдобавок, она видела в нём лишь прошлогоднего, того, с которым было приятно переписывать архивы в Башне чародеев, а потом пить чай с вареньем. Юз же сильно изменился за прошедшее время, давно перерастя и новичка, и провинциала, и «мальчишку». Он смог даже у Миррамата вызвать к себе уважение, пусть и с оттенком покровительственного превосходства. Особенно после одного случая.
Дело было так. Хлебные волнения столицы почти не коснулись, но высокие шапки стражей порядка до сих пор встречались на улицах города гораздо чаще, чем раньше. Шагая как-то по своим делам, за очередным углом Юз наткнулся на привычную сценку. Невзрачный мужичонка, осторожно оглядываясь и помахивая головой в одну и ту же сторону, что-то растолковывал отряду городских стражей порядка. И всё бы ничего, и сценка тут же забылась бы, да только в той стороне, куда показывал мужичонка и куда уже шли двое стражников, Юз случайно разглядел напряжённого Миррамата.
Юз даже запнулся. И тут же перешёл на бег.
— Вас-то я и ищу! Скорее!
— Чего тебе, парень? — недовольно повернулся к подскочившему Юзу рыжебородый стражник, по виду командир. — Чего орёшь на всю улицу?
— Там!… Там!… - Юз словно едва переводил запыхавшееся дыхание. — Там в нашем трактире пьяная драка! Бьют посуду, ломают мебель!… Мать ругается, мол, как всегда: когда не надо, их полно, а как нужно, так ни одного стражника поблизости!… Скорее же!
Юз по опыту знал, что стражи порядка очень любят такую работу, защищать трактирщиков. Потом они, как минимум, могли рассчитывать на дармовую выпивку… И точно, он уже оказался в плотном центре внимания людей с дубинками, и даже те двое прямо на глазах теряли интерес к своей прежней цели. На всякий случай, Юз решил досыпать в жаркое перца.
— И как назло сегодня привезли свежее честокское пиво! Мы ещё не опустили его в подвал, и мать боится, что они расколотят бочки!!
— Не боись! Не успеют! — командир весело обернулся к своим. — А ну ребята, пошли!… А ты, парень, показывай дорогу!
Успев захватить краем глаза тех двоих, всё более целеустремлённо спешащих назад, Юз рванулся исполнять приказ. Отлетев на несколько шагов, он приостановился и крикнул.
— Это рядом! На Мокрой улице! Быстрее! — и бросился вперёд со скоростью, достойной дела спасения свежего честокского пива…
…При первой же их встрече Миррамат с ходу вскинул руку. Юз звонко ударил в подставленную ладонь своей и, перебивая неизбежное направление предстоящего разговора, заговорил о другом.
— Давай завязывай со своими делами.
Увидев же, как в ответ тяжело изменилось лицо товарища, бесстрастно продолжил.
— Или уходи от нас.
…И было мгновение, когда казалось, что Миррамат врежет ему ещё поднятой рукой…
…Потом они стояли у парапета Набережной. С реки дул холодный, влажный ветер, завязывая узлами длинные волосы астарена.