Брат для волчонка

Бэд Кристиан

Вальдшнеп велел курсантам занести стулья и сесть с краю импровизированной «поляны».

Две минуты курсанты чинно кушали, а потом кони увидели Рэма и утащили его на другой край стола.

А чтобы Вальдшнеп этого не заметил, кто-то из них залез в аварийный люк и вырубил в столовой свет.

Валенштайн взвился, захлопал крыльями и засвистел что-то жалобное в браслет. Хантер, Вальдшнеп его просто не видел в темноте, читал его жалобные сообщения молча и голоса не подавал.

Курсанты, пользуясь относительной

свободой манёвра, обступили десантника с внушительного вида канистрой.

Фонари с личных браслетов высветили отдельные довольные лица. Что-то подозрительно забулькало, и всем сразу стало хорошо.

Рэму тоже налили, и он чуть не задохнулся, сделав глоток из сунутой в руку кружки.

— Хэд! — сказал он. — Это же акватика! Девяносто семь градусов!

— Не, — ответили ему из темноты. — Она бодяжная. От силы девяносто два.

— Вы где акватику взяли, ироды? — поинтересовался Хантер.

— Да на «Персефоне» же дали. Ребята извинились, что нас пришлось так долго держать. Сказали, непонятно, кто реально сейчас свой. Ну и поделились.

— Бутылкой? — уточнил Хантер.

— Да не…

— Ну-ка? Эй, конские дети! Это что у тебя? Канистра?!

— Да она маленькая совсем!

Кто-то сунул в руку Рэму котлету.

— Закусывай!

— А что там сейчас на Мах-ми? — спросил пацан Демиса, кусая котлету.

Больше в темноте не было видно знакомых лиц.

— На грунте? — переспросил тот. — Уже не так жарко. Немножко совсем таггеров покрошили. Потом нам велели сниматься и уходить.

— Там верхний спецон зверствует, — Дым протиснулся поближе и забрал у Демиса кружку с акватикой. — Ты, чумной, тормози! Тебе хватит!

И выпил сам. Залпом.

— «Персфона» зверствует? — уточнил Рэм.

— Подошли ещё два крейсера, не спецоновские. Там теперь вообще не понять, что творится. Всех, кто идёт на грунт или с грунта — сажают и проверяют. Нас просто загнали в ангар «Персфоны» и продержали там, пока Хантер о чём-то с капитаном перетирал. А потом сразу всех отпустили. Хантер не говорит ничего.

— А правда, что капитан «Персефоны» похож на синего эрцога? — спросил Рэм.

— На Локьё? Вылитый. И наглый такой же. Непонятно, почему он на нашей стороне воюет. Идеальный такой экзот.

— Отец говорил, что мы — один народ с экзотами.

— Это типа ты думаешь, что Пайел не внебрачный сын Локьё, а имперец с такой вот рожей?

— Отец говорил, что такое бывает. Что мы вместе родом с Земли. Гены у нас одинаковые.

— Хэд его знает, — Дым задумчиво вертел пустую кружку. — Не берёт, зараза. Ты не смотри на меня, ешь.

— А ты?

— Я потом. Устал я чутка. Сейчас спирт подействует, и тоже поем.

— А много у вас новеньких?

— Тринадцать. Все живые, хотя… Таких тупых долбодятлов я ещё не видел.

Долбодятлы

отозвались хохотом. Может, на грунте им и пришлось плохо, но это когда было…

— Не дело это, когда из учебки сразу… — тихо сказал кто-то над самым ухом Рэма.

— Ничего… Не сдохли же.

— Ага, чуть мы из-за них не сдохли.

— А сам-то два года назад?.. Забыл?

Часть огоньков с браслетов погасла.

В столовой стало темно и уютно. Вальдшнеп куда-то пропал, или Рэм его просто не видел из-за темноты.

Он выпил ещё глоток спирта и съел две котлеты. Для разнообразия руками и без гарнира.

Дым перехватил кружку, протянутую в очередной раз Рэму.

— Хватит ему пока. И тебе — хватит.

Хантер, сидевший между Демисом и здоровенным десантником из старших, вдруг встал и крикнул:

— Кто дежурный сегодня?! Рагор?! За меня остаёшься! Следи, чтобы кони столовку не разнесли!

На браслете одного из десантников вспыхнул фонарик, осветив его лицо. И Рэм увидел, как мужик протрезвел в пару секунд: улыбка исчезла, глаза стали цепкими.

— А с мелочью чего делать?

— Лишних — спать! — отрезал Хантер.

Он щёлкнул по своему браслету и выбрался в коридор, растворившись во тьме.

— К Марвину пошёл, — сказал Демис, отследив маячок сержанта. — И Вальдшнеп ваш там же. Пьют, наверное.

Здоровенный Рагор пробрался к дверям, вытащил из-под стола и перекинул через плечо пьяного Лудди.

— Сержант сказал — спать! — оповестил он курсантов, выгоняя их из-за стола.

На Рэма десантник даже не посмотрел.

— Тост! — донеслось с другого края стола.

— За нас с вами и хрен с ними! — выкрикнул кто-то.

— За небо и землю!

— За всех, кто остался в земле, — тихо сказал Дым. Он протянул Рэму свою кружку и предупредил. — Глоток. И больше не пей.

Рэм кивнул. Он знал, что акватика пьётся легко, но и развозит с неё потом здорово.

Он тихо сидел между Дымом и Демисом, прислушивался к негромким разговорам.

Кони совсем не собирались ничего разносить. Любой силе когда-нибудь нужен отдых. Они пили, тихонько вспоминали погибших.

Повар принёс галогеновые свечи и расставил их на столе. Наверное, заботился, чтобы посуду не перебили. Тарелки были пластиковые, но отнюдь не неубиваемые.

Дым ничего не ел, только пил и листал письма в дэпе. Рэм сбросил ему картинку от Ардо.

— Сказали, что к концу недели прооперируют, — кивнул Дым. — Я с медиком говорил.

— А долго потом?

— Лучший прогноз — месяц. Заживёт быстрее, но руку ещё нужно будет разрабатывать. Что бы мозг её понимал как родную. О, как, — Дым нахмурился, вчитываясь. Привстал: — Парни! Поймал, зараза!