Брат гули-бьябона. Рассказы и повести о снежном человеке. Том II
Шрифт:
Я онемел. Но мог поклясться, что кашель мне не послышался… Прислушался и уловил его вновь… Медленно, стараясь не скрипнуть, не зашуршать, не наступить на пленку трескучего льда, я обошел серак и увидел странное существо, уткнувшееся в снег. Размерами оно не превышало четырнадцатилетнего мальчика, и я разглядел волосатую голову, странно сходящуюся на макушке, как конус, и лохматую спину… И этот зверь или человек, спрятав лицо в широкие ладони, надрывно и тяжело кашлял.
Я забыл обо всем. Забыл об усталости, забыл даже о шерпе… Я видел,
Я всмотрелся.
Йети сидел прямо в сугробе, тело его было напряжено, локти вывернуты наружу, отчего руки казались кривыми. Слабый запах, напоминающий запах мокрого войлочного одеяла, исходил от него. Видимо, йети был очень болен…
Я был готов к тому, что, увидев меня, йети вскочит и бросится бежать, но он лишь медленно поднял голову и, странно вывернув шею, посмотрел на меня маленькими слезящимися глазами. По лбу и через макушку его шла узкая, похожая на гребень, полоска коротких жестких волос, лицо было бурое и плоское. Он плохо видел меня, — луна слепила глаза, — но не это было причиной его медлительности. Он был болен…
Я жадно всматривался в йети, отмечая про себя каждую деталь — плоские уши, прижатые к маленькой, даже слишком маленькой голове, клочья рыжеватой шерсти, спадающей с ног так, что она казалась нелепым меховым костюмом…
Зная, что воспаление легких на высоте смертельно, я лихорадочно вспоминал — есть ли в рюкзаке какие-нибудь лекарства. Вряд ли… Просто надо спешить, решил я. Чем раньше мы попадем к людям, тем это лучше для всех.
Протянув руку, я осторожно коснулся волосатого плеча. Йети растянул тонкие губы и заворчал, показывая крупные, покрытые черным налетом, зубы. Но он был слишком изнурен, чтобы сопротивляться.
Подталкивая, я вел его через сугробы и льды. Кашель гулко отдавался среди сераков. И, будто жалея йети, так же гулко лопался под ногами ледниковый щит, распуская вокруг нас черные трещины. Я вслушивался в странную канонаду и думал только о палатке, в которой мог надежно запереть своего доисторического пленника… И, наконец, мы пришли.
Не обращая внимания на рычание и слабые попытки избавиться от прикосновения моих рук, я втолкнул йети в палатку, и он сразу забился в самый дальний и темный ее угол. Он дрожал в непонятном ему убежище и никак не реагировал на протянутые сухари. Никаких лекарств в рюказке я не обнаружил, и это привело меня в смятение. Я готов был прямо сейчас пуститься в путь, но вряд ли йети смог бы его выдержать. Оставалось ждать до утра, и, усевшись у входа, я в каком-то смятении заговорил:
— Там, где будто чиркают спичками, — это метеоры… Они не опасны, мистер йети… Они не приносят несчастий и ничего не меняют в мире… Они просто существуют, как, например, ты… А те звезды — это созвездие Водолея… А те — Большой Пес, Компас, Корма и Единорог… Может быть, и ты замечал их ночами и пытался по ним ориентироваться… — Я, как молитву, произносил названия планет, и йети, не переставая кашлять, тревожно следил за движениями моих губ. Он напоминал крохотного старика из волшебной сказки, и я думал, что мне повезло, — я попал в эту сказку, к которой стремился более сорока лет…
Посмотрев, какие у него голые и большие ступни, я попытался сунуть их в «слоновью ногу» — короткий спальный мешок, который одевался только до пояса, но на этот раз, рыча и царапаясь, йети сумел отбиться. Теперь я уже не боялся его и сказал:
— Ладно, утро близко…
Я
У каждого человека, думал я, есть навязчивые идеи… Одни пересекают океан на парусной лодке, другие штурмуют вершины Аннапурны или Хан-Тенгри, третьи стремятся достичь самых глухих океанских провалов… Я сорок лет пытался найти йети…
Слухи об этих созданиях ходили давно, а в 1937 году в одном из районов Восточного Непала его следы обнаружил сэр Джон Хант. В 1925 году с йети встретился греческий путешественник А. Тамбоци, но отказался поверить своим глазам… Это создание называли по-разному, но шерпское «йети» пошло от тибетского «тех»: «йех» — «скалистое место», «те» — термин, присвоенный данному существу. Шерпы всегда считали, что есть две разновидности йети. Это «дзу-те», более крупная и встречающаяся редко, и «мих-те», как-то связанная с человеком. В чем проявляется эта связь, до сих пор остается не совсем ясным, но живет этот зверь или человек на обширной, усеянной валунами, альпийской зоне, откуда спускается на ледники и морены со своими неясными целями. В холодные зимние месяцы йети тянется к человеческому жилью, но никогда не приближается к человеку…
Йети опять закашлялся… Лунный свет пятнами ложился на йети… Это же тебя, думал я, разыскивала экспедиция Ральфа Иззарда в 1954 году! Но не Иззард, а я нашел йети, хотя и Иззард был к этому близок — однажды вместе с Джералдом Расселом, биологом экспедиции, он в течение двух дней шел по следам двух йети. И хотя йети он не настиг, все-таки лишний раз сумел убедиться, что йети робок и мал, и вряд ли может взять на себя ответственность за приписываемую ему агрессивность. Заподозрив, что какая-нибудь пастушечья хижина обитаема, йети обходили ее далеко стороной и не считали для себя зазорным, например, сесть на верхушку крутого сугроба и съехать в таком положении вниз. Иззард умудрился сделать снимки, подтверждающие столь странный способ передвижения, и фотографии эти доказывают, что он имел дело с необыкновенными созданиями, кем бы они ни оказались…
Невыразимо хотелось спать, и я вслух подумал: сорок с лишним лет я рвался в Непал, чтобы увидеть хотя бы следы таинственного существа, может быть, нашего предка, неведомо как перенесшего нашествие льдов, столкновения с хищниками, и вдруг, сейчас, переживая свой звездный час, я чувствую только одно желание — спать, спать, спать… Протянув руку, я достал фонарь. Вспышка вырвала из темноты плоское оскаленное лицо йети, и я вздрогнул. Я готов был допустить, что, наверное, именно от встреч с такими существами пошли легенды об оборотнях — искаженное лицо с выступающими челюстями, маленькая голова, плечи, покрытые массой рыжих волос…
— Без этих доисторических шуток, — сказал я, — когда человек мыслящий просыпается в лапах каннибала-неан-дертальца….
Но йети был слишком слаб, чтобы решиться на что-то. Я выключил фонарь, и опять снаружи раздался тот же заунывный крик, что я слышал во время спуска. Он раздавался совсем рядом, его не могли заглушить даже порывы ветра, и, медленно расшнуровав палатку, я вылез наружу.
На другой стороне озера вспыхнула огненная дорожка — сыпались камни. А впереди, на снежнике, я увидел черного альпиниста.