Брат мачехи. Моё лето без морали
Шрифт:
– Н-начала читать и сунула, как закладку.
– Стала оправдываться, заикаясь.
– Надеюсь, дядя Стас не против, что я взяла его книгу.
Вот скажите, это каким нарциссизмом нужно страдать, чтобы использовать в качестве закладки изображение себя любимой?
– Уверена, что не против. У нас в подвале целый стеллаж его книг. Бери, всё, что пожелаешь.
– Марина отдала мне книгу и встала, попутно растирая затёкшую поясницу. – Ну, так как насчёт поездки? Ты же знаешь, я на тебя не давлю. Если не хочешь, подумаю, как прикрыть перед отцом.
– А... Илья
– конечно, меня больше всего интересовало, уедут ли из дома Стас и Сашка, порядком намозолившие мои глаза. Надеюсь, Марина в курсе и сейчас выдаст, что к чему, как на духу.
– Да, конечно! Нас всех, Сашу и Стаса с Леной.
Вот и славненько!
– Марин, я правда, в другой раз с удовольствием, но завтра хотела бы отлежаться...
– Ладно. Мне можешь ничего не объяснять. Знаю же, из-за Сашки не хочешь.
– Расплывается в понимающей улыбке и шепчет уже на выходе, - пока мы не уедем, не выходи из комнаты. скажу отцу, что ты в городе и приедешь к Илье своим ходом.
Видимо, наказав меня суровым отцом, судьба решила сжалиться и послать такую заботливую мачеху-заговорщицу.
День. Хотя бы один день, чтобы привести мысли и чувства в порядок и справиться с разрывающей грудь лактацией.
– Блииин! Как больно-то!
– сокрушаюсь я, нависая на раковиной и пытаясь хоть немного освободиться от переизбытка молока. Купленная позавчера в аптеке хрень, никоим образом не помогала. Ни таблетка, ни молокоотсос. А утро встретило меня новым сюрпризом - повышением температуры и адскими болями в зоне молочных желез.
– Мамочки, как же больно!
– снова попискиваю и безрезультатно силюсь выдавить хоть каплю. Отчаяние накрывает с головой. Роняю на полку с банными принадлежностями голову и даю волю горьким рыданиям. Всхлипываю и радуюсь одновременно, что все уехали и я могу хотя бы пострадать, не боясь быть услышанной.
– Риночка...
Бл*дь!
– Иди сюда, девочка...
– появившийся из ниоткуда Стас одномоментно оказывается у меня за спиной и, заботливо чмокнув в макушку, охватывает мою твёрдую, как камень, грудь.
– Отпусти меня! Не трогай! Ты как вообще здесь очутился?
– пытаюсь вывернуться из его интимных объятий, но разве это возможно?
– Тише, маленькая... Не дёргайся. Просто позволь тебе помочь. А потом, если захочешь, я уйду.
Наверное, я чокнутая. Какая-то ненормальная, это точно. Потому что снова поддаюсь на эти мягкие, вкрадчивые уговоры. Моментально забываю о его подстилке-Лене. Из головы выветриваются так же прошлогодние обиды, которые вроде, как и не обоснованы, ведь мы заранее договорились, что разъедемся без оглядки. Но, я-то всё равно надеялась! Думала, что Стас не захочет меня отпускать. Позовёт поехать с ним или... Глупая! Оставалось два дня, но чуда не происходило. Стас молчал и всё больше замыкался в своих мыслях. Не желая больше себя мучить и боясь, что выдам вспыхнувшие во мне чувства во время прощания, я сбежала, как мышка с тонущего корабля.
А теперь мой любимый мужчина стоит у меня за спиной, обдавая тёплым дыханием затылок
– Расслабься, маленькая. Я помогу...
Закрываю глаза. Знаю, потом я тысячу и один раз пожалею, что дала слабину и позволила ему касаться себя, но сейчас мной движет необъяснимое ощущение, что Стас действительно решит все мои проблемы и излечит боль. Я медленно выдыхаю, не смея открыть глаза и взглянуть на него через зеркало и, чуть заметно кивнув, прислоняюсь спиной к твёрдой и надёжной, как стена, груди Стаса.
Глава 10
– Расслабься... Дыши медленно и глубоко...
– Стас шепчет эти слова еле слышно, как заговор. И попутно осторожно, чуть касаясь кожи, поглаживает одеревеневшую грудь.
Хватаюсь за край раковины, чтобы не вцепиться в его бёдра. Что я творю? Почему так легко доверила ему такую интимную процедуру?
Больно и приятно одновременно. В кольце рук Стаса хорошо и уютно. Как в детстве. Впервые за последний год.
– Умница моя...
– комментирует он, когда соски начинают характерно ныть и я чувствую на их кончиках две выделившиеся капли.
Всхлипываю. Но теперь не от боли - она куда-то ушла. Не до конца исчезла, но стала терпимой. Сейчас я плачу от того, что он снова рядом, от душевной боли, от облегчения и от тумана, которым покрыто будущее.
Открываю глаза и становится ещё более стыдно. Пальцы Стаса, сжимающие мои соски все в белых каплях. Снова пробую вырваться, буркнув что-то типа: "Спасибо, дальше я сама." Но, когда с тобой рядом Стас, настаивать на своём бесполезно.
– Я видел, как ты сама...
– хрипит мне в шею и продолжает свои мучительно-сладкие сжатия. Сладкие... Самой себе страшно признаться, но боль сдаёт свои позиции, призывая на замену томительно-возбуждающие ощущения.
– Иди сюда, - он присаживается на табурет и притягивает меня к себе на колени.
– Стас...
– лучше бы уж молчала, чем выдала это слово, которое должно было прозвучать, как сопротивление, но перетрансформировалось в мольбу.
– Тише. Не думай ни о чём, ладно?
– накрывает мой правый сосок ртом и тянет.
Да как тут не думать... Когда... О, господи! Мысли так и крутятся вокруг того... самого...
– Только не глотай... А, то ещё отравишься, - выдыхаю ему в волосы и хватаюсь за плечи мужчины. Пальцы покалывает от ощущений его перекатывающихся под кожей мышц.
– Ш-ш-ш...
– шипит мне в сосок и снова прижимает кожу губами.
Моё возбуждение смывает остатки стыда и сдержанности. Опускаю руку ниже и проскальзываю от обнажённой, гранитной груди мужчины к животу, который к этому моменту напрочь забрызган льющимся из второй груди молоком.
– Ринка, - его шумное дыхание обдаёт горячим пламенем другой сосок. Снова боль тает в наслаждении. Влажные нажатия языка Стаса разжигают во мне настоящий лесной пожар. Удовольствие, боль, стыд и страх смешались в один немыслимый, сумасшедший коктейль и подталкивают меня придвинуться ближе. Настолько, чтобы ощутить бедром его острую, как копьё плоть и тихо застонать от удовольствия.