Брат мачехи. Моё лето без морали

Хиро Лия

– Уже готова, дядя Стас, - выдыхаю, добавляя максимум эротизма в голос.

Он что-то хрипит и тыкается мне в попку огромным, жёстким комом в штанах.

Хихикаю и замечаю вынырнувшую из-за поворота парочку. Совсем прям молоденькие. Девушка цепенеет от нашей сцены и останавливается, как вкопанная. Тянет парня назад и стыдливо отворачивается.

Ну вот, смутили народ, - проскальзывает у меня мысль. И, наконец, справившись с навороченным замком, я почти запрыгиваю в номер.

Стас не теряет ни секунды. Стискивает мои булочки и забрасывает на кровать.

–

Снимай всё, Ринка! Буду воспитывать!

Слушаюсь и рывками стягиваю с себя одежду.

– Руки на грудь!
– его голос твёрдый и уверенный. Но желание читается в нём без проблем. Неприкрыто. Слишком явно проступает.

– А может... не надо воспитывать, дядя Стас? Я и так послушная и примерная девочка...

Вот сейчас всё и начнётся!

– Ты хулиганка, Ринка! Озабоченная и несговорчивая!
– упирает меня коленями в край кровати. Одну сгибает до максимума, подтягивая стопу вверх, а вторую заставляет опустить на пол.

– Тогда, может быть я просто в углу постою, дядя Стас? Или согласна помыть вам тут полы, убраться, а то вон какую пыль развели...
– указываю подбородком на полированный журнальный столик и стоящую рядом, такую же, идеально чистую тумбу.

– Не получится увильнуть от наказания, милая...
– его голос дрожит от предвкушения. А у меня дрожит между ног. От того же.

Замахивается розгами и лупит правую ягодицу.

Кожа загорается и саднит. Приятное и забытое ощущение. Кайф на грани срыва.

Откуда от набрал этих девайсов? И когда успел? Давно затарился?

– Маленькая! Непослушная! Жопка!
– лупит мой зад после каждого слова, а, согнутая в колене нога до предела вытягивает набухающие половые губы. В таком положении усиливающееся в них давление ещё более приятно.

– Ринка! Ты как, малышка?
– он уже остановился? Ну надо же! А я только вошла в раж.

– Отлично, дядя Стас! Просто божественно.

Отбрасывает розги в сторону и звенит пряжкой ремня. Секунда и острый, как копьё член упирается в мой вход и осторожно проскальзывает внутрь.

– С ума сойти, какая ты сладкая, девочка моя...
– он стискивает мои бёдра и вонзается с таким напором и рвением, что мои стоны, слышны наверное даже администратору.

Подвиливаю на него попой и кричу почти в голос, когда мы одновременно сотрясаемся от дикого, пробирающего до мурашек оргазма.

Стас роняет меня на постель и сам пристраивается рядом. Шумно дышит и улыбается. Поглаживаю его грудь и живот, не переставая удивляться, как в таком возрасте возможно иметь тело, которому многие двадцатилетние позавидуют.

– Рин...

– А?
– целую его живот в районе верхних кубиков пресса и плавлюсь, как сыр в духовке.

– Давно хотел сказать...

– Ну, лучше поздно, чем никогда. Слушаю…

– Я люблю тебя, маленькая. И на этот раз ты никуда не отпущу. Понимаешь, к чему я?

Глава 23

– Любит?

Это слово прозвучало для меня, как гром среди ясного неба. Душа разрывалась на части.

Я явно её ощущала, потому что такой тупой и тянущей боли я не испытывала никогда в жизни. С одной стороны, мной завладело непреодолимое желание ответить ему. Сказать, что тоже люблю. И давно. Вот уже год, с того самого момента, когда я сбежала от него прошлым летом. А может, ещё раньше... Хотелось и смеяться, и реветь одновременно, отдаться чувствам, пойти, поехать за Стасом, куда бы то ни было. Быть вместе. Всегда. Но другая моя сторона, до сих пор напуганная и тяжело переживающая вердикт врачей, не позволяла мне сделать этого. И она оказалась сильней - я только чмокнула Стаса в ответ на его признание и трусливо промолчала.

Стою, опершись руками в края раковины и не свожу глаз со своего шокированного и несчастного отражения в зеркале.

Не должна. Я не могу быть рядом с ним. Лишить любимого мужчину радости отцовства, о котором он столько лет мечтал - эгоизм в наивысшем его проявлении. Даже, если он скажет, что проживём и без этого, нам достаточно друг друга и тому подобное, я сама не смогу. Изведу себя чувством вины, неполноценности и страхом... что рано или поздно он плюнет на такую жизнь и найдёт себе другую. Плодовитую.

– Риночка, ты скоро?
– легкий стук в дверь заставляет меня опомниться и продолжить сборы.

– Пара минут, Стас! Я мигом!
– выкручиваю тушь и неуклюже взмахиваю ей по ресницам. Собираю волосы в высокий хвост, и, сделав глубокий, чуть ли не судорожный вздох, выхожу.

– Ну давай, маленькая! Собираешься, как невеста на свадьбу!
– он хитрюще улыбается и перекидывает объёмную, кожаную сумку через плечо. Замираю, любуясь как сокращаются его мощные мышцы под футболкой и снова к глазам так и хотят подступить слёзы. Гоню от себя мысль, что через несколько дней нам всё-таки придётся снова расстаться. И на этот раз, я сделаю всё, чтобы исключить новые встречи.

– Давай, давай...
– прихлопывает меня по филейной части, подгоняя к двери.
– Исследуем пещеры, а потом к родителям на "исповедь".

Что он сказал?

Замираю с бешено колотящимся сердцем, воткнувшись взглядом в руки Стаса, закрывающие номер.

"На исповедь к родителям?" Что он задумал? Вчера, я как-то необдуманно согласилась на то, чтобы рассказать отцу и Марине о нас. Честно говоря, не знаю, что на меня нашло.

– А может отложим этот разговор, дядя Стас?
– делаю жалкую попытку отговорить его.
– Не хочется портить нашу идиллию.

– А кто сказал, что мы её испортим? Всё будет хорошо, маленькая! Положись на меня.

Стас открывает дверцу машины, а у меня ощущение, что ноги стали надувными и неповоротливыми. Забираюсь на сиденье. Молчу и только нервно покручиваю одно за другим серебряные колечки на пальцах.

С каждым метром дороги моё напряжение и ощущение, что грядёт что-то плохое, нарастают и нарастают. Как снежная лавина в горах.

Горы.

Стас просто помешан на них. А особенно на пещерах, одну из которых он загорелся мне сегодня показать.