Брат Посвященный
Шрифт:
— Против? Конечно, нет! Как могу я отказаться от такой чести! От имени моего сына я выражаю согласие. Уверен, мой господин, из него выйдет отличный офицер. Благодарю вас.
В ответ Сёнто лишь пожал плечами. Слуги подали чайники с дымящимися носиками и поставили два отдельных столика для князя и Танаки; прислужники встали на колени у каждого столика, но Сёнто их отослал:
— Мы справимся сами.
Когда сёдзи сомкнулись, Сёнто наклонился к своему гостю:
— С нетерпением жду рассказа о нашем молодом наставнике.
— Ах. — Танака приподнял крышку чайника и вдохнул аромат настоя. — В юноше и вправду есть что-то особенное. Он
— Я прочел его, пока ты принимал ванну.
Вассал Сёнто покачал головой.
— Странно, что человек вот так, ни с того ни с сего совершает самоубийство, и заметьте, человек императора. Он ничего бы не потерял, если бы отравил Суйюна-сум, и все-таки предпочел смерть. — Торговец поднял глаза, посмотрев в лицо князю. — Этот юноша притягивает к себе людей словно магнит. В нем есть спокойная сила, которая чувствуется во всех братьях-ботаистах, но только он наделен этой силой… в большей степени. Он обладает… — Танака запнулся, не находя слов.
— Спокойствием воли.
Торговец на мгновение замер.
— Да, ваша светлость, именно спокойствием воли. По прибытии в Янкуру он встречался с братом Хутто. Я не имел ваших указаний на этот счет, поэтому отпустил его.
— Ты поступил правильно. Как повел себя старый монах?
— Я не пошел вместе с братом Суйюном, а отправил с ним стражников. По их словам, брат Хутто принял Суйюна-сум с крайним почтением, почти как равного.
— Не может быть; они преувеличивают! Едва ли брат Хутто считает равным себе даже императора.
— Меня там не было, ваша светлость, однако я склонен думать, что стражники выразились вполне точно.
— Хм-м… Ты беседовал с братом Суйюном?
— Немного, мой господин. Его трудно разговорить, как почти всех ботаистов, но мне все же удалось кое-что выяснить.
— Например?
— Он очень хорошо осведомлен, ваша светлость. У ордена ботаистов отличные разведчики, а вашего наставника, очевидно, готовили к службе с особой тщательностью. Он много знает о сильных мира сего, глубоко видит политическую ситуацию и, должен признать, прекрасно разбирается в коммерческих делах Дома Сёнто, успеху которых, надеюсь, я тоже поспособствовал.
— Разумеется. Вы обсуждали положение в Сэй?
— Да, и он перечислил всех влиятельных князей прошлого. Ему известны корни исторических альянсов; он знает, кто на ком женился и какие кланы в Сэй можно считать вашими союзниками. Вся эта затея ему не очень нравится, хотя он и признал, что вы, безусловно, лучший военачальник Ва, и потому ваше назначение наместником императора в Сэй вполне логично.
Суйюн-сум упомянул еще одну вещь, ваша светлость, которая ранее не приходила мне в голову. Он полагает, что в набегах варваров есть определенная историческая закономерность; по его мнению, сейчас эта закономерность нарушилась. — Танака помолчал, ожидая реакции князя, но Сёнто ничего не сказал, и торговец продолжил: — Суйюн-сум думает, что существует некий двадцатипятилетний цикл, и последние семь лет в нем характеризуются ростом напряжения, которое в зависимости от ситуации в племенах варваров может вылиться или не вылиться в серьезную войну. По мнению нашего юного монаха, главную роль здесь играют такие факторы, как экономическое положение в племенах, могущество их вождей, сила сопротивления, которое они встречают в Сэй, а также воздействие климата на то, что у них именуется сельским хозяйством. Все это влияет на способность и желание дикарей
— Интересно. Как ты думаешь, это его собственные выводы?
Танака погладил бороду и посмотрел вдаль.
— Хороший вопрос, ваша светлость. Сие мне неизвестно.
Послание, промелькнуло у князя. Послание от монахов? Сёнто наполнил свою чашку, купец последовал его примеру. По привычке князь начал вращать чашку, вглядываясь в ее содержимое, ища в глубине вопросы и ответы…
— Ты спросил у нашего юного друга, как он собирается разрешить противоречие между службой Дому Сёнто и принадлежностью к ордену ботаистов?
— Да, мой господин. Он ответил, что интересы братства и ваши интересы не противоречат друг другу.
— Вот как. И что же?
— Кажется, он действительно верит в это, ваша светлость. Несмотря на все свои дарования, он молод и неопытен — только время способно стереть наивность.
— Его ответ не очень хорош, хотя пока что меня устроит и такой. Даже последователям Веры не удается избежать влияния… Ладно, там посмотрим.
Быстрокрылая ласточка впорхнула в помещение сквозь раздвинутые створки ширмы. Она стрелой пронеслась по залу, вылетела обратно и уселась на перила крыльца, скосив глаз на людей. Несколько мгновений Сёнто наблюдал за птицей, а потом с едва заметной тенью усталости в голосе произнес:
— Три дня назад я слышал, как в саду, при луне, пел соловей… как хочется, чтобы опять наступил мир, правда, Танака-сум?
— Да, ваша светлость.
Мужчины не спеша пили чай и смотрели на сад.
— Вы слыхали последнее заявление Верховного Настоятеля ордена ботаистов, мой господин?
Сёнто оторвал взгляд от ласточки.
— Что на этот раз?
— Братья-ботаисты пришли к выводу, что, хотя женщины и не способны достичь просветления в силу чрезмерной подверженности влиянию природных циклов, они могут овладеть более глубокими духовными знаниями, чем предполагалось ранее. Очевидно, братья до сих пор считают, что в иной жизни женщина должна возродиться мужчиной, чтобы достичь просветления. На этом утверждении они настаивают по-прежнему. Сёнто покачал головой.
— Значит, братья, связанные обетом безбрачия, признали-таки, что у женщин есть душа, — фыркнул князь. — Удивляюсь, что такие просвещенные люди испытывают столько нелепых заблуждений. Если бы Верховным Настоятелем избрали брата Сатакэ, он непременно объединил бы орден ботаистов с сестринской общиной и прекратил бы пустые споры раз и навсегда.
— Это одна из многих причин, по которым Сатакэ-сум не избран Верховным Настоятелем, ваша светлость.
— Ты прав, друг мой, ты прав.
— С недавних пор я нахожу деятельность ордена весьма интересной, мой господин. В последние годы братья ведут какую-то странную, непоследовательную политику.
Сёнто заметно оживился.
— Эта мысль посещала и меня, Танака-сум. В прошлом братство никогда не искало чьего-либо расположения, нынче же последователи Ботахары добровольно признают династию Ямаку, получая в обмен лишь презрение императора; а теперь еще эта подачка общине сестер-ботаисток. Даже со мной они ведут себя чересчур любезно. Услуги молодого наставника обошлись нам в столь умеренную сумму, что Каму-сум до сих пор терзается подозрениями.
Танака покачал головой, и золотистая капелька чая упала с его усов на темный халат.