Брат, стреляй первым!
Шрифт:
После водных процедур и плотного завтрака Джин отправился по делам. Надо с Хлопом встретиться, пару-тройку проблем кое-каких погасить, к сходу подготовиться. Бермуда конкретно обломать нужно… Наверняка он Ника не нашел…
Во двор он спускался на лифте. Говорят, нельзя этого делать. В его положении лучше пешком ходить. А лифт — это ловушка…
Но кто на него покушаться будет?.. А потом, если что, он сам отобьет любое нападение. Два года в морпехе, черный пояс по таэквандо, к тому же «ствол» под курткой — пистолет «ПМ», оформленный
Лифт остановился на полпути. Раскрылись створки лифта. И знакомое лицо. А в руке…
Джин забыл и про морпех, и про черный пояс, и про «ствол». И самые памятные моменты жизни не успели промелькнуть перед глазами. Первая пуля попала ему точно в сердце, вторая продырявила голову. Падал он уже мертвым. И не мог видеть, как киллер сбросил на него свой пистолет. Как съехались створки лифта…
Хлоп проснулся поздно. Всю ночь вчера шары гонял. Нет, не в том смысле. Дрочилово не по его части. Для секса у него Любка есть, ох и девка… Но Любка вчера голодной осталась. И все из-за этих шаров. В бильярд он всю ночь играл, шары в лузы вколачивал. Игра шла конкретно, двести баксов выиграл. Не ахти какие бабки, зато приятно…
Заснул только под утро. Любку побоку пустил. Проснулся в десять утра. Любки нет дома. Может, с обиды куда налево сходить решила… Хотя вряд ли, знает она его крутой нрав. И ее ведь застрелит, и хоря…
Время не то чтобы позднее. Но сегодня сход, перед братвой ответ держать придется, почему «общак» не нашел…
Нет, это, конечно, непорядок, Кэп и Горбыль, те никогда перед братвой не отчитывались. И Витал на корню душил демократию. Или, вернее, демобратию… А вот у Хлопа не тот авторитет. Поэтому братва за ним присматривает. Ну ничего, недолго это… Скоро все пацаны у него по струночке ходить будут. И Бермуда он умоет. Сегодня же умоет. Можно так дело повернуть, что братва опустит его морально, а лучше всего — физически…
Надо бы обычный утренний душ принять. Хлоп повернул краны. Но услышал только шипение и закодированный мат. Это душ ругался: «Закрой меня, гад! Все равно воды нет…»
С досады Хлоп ударил по крану кулаком, но закрывать не стал — забыл.
Прежде чем выйти из дому, он выглянул в окно. Машина с телохранителями у подъезда. Теперь можно подать им сигнал.
Хлоп взял мобильник, набрал номер начальника охраны. Через минуту в дверь позвонили. Хлоп вывел на экран монитора изображение. Так и есть, Костяк и Хомут, его телохранители.
Хлоп щелкнул замками, потянул на себя ручку двери. На этом и закончилась его жизнь…
Мощный направленный взрыв ударил по нему всей своей силой. Триста граммов в тротиловом эквиваленте сконцентрировались в одну ударную плоскость и, как пушинку, сорвали с него голову. Зафутболили ее в распахнутую дверь ванной. И в этот момент дали воду…
— Давай, Бермуд, начинай, — сказал Черпак. — Все одно перетереть надо, раз собрались…
Все уже знали о трагической новости. Сегодня
Братва собралась в ресторане. В том самом, где Хлоп и Джин пытались вчера опустить его, Бермуда. За это им и был вынесен смертный приговор.
Серый и Ляба сработали четко. Долго не хотели пачкать свои руки в крови. Но Бермуд настоял. За большие бабки и перспективу трехнедельного тура в Египет они согласились ликвидировать Хлопа и Джина. Вот они оба среди братвы сидят со скорбными лицами. И в глазах желание отомстить убийцам.
Бермуд с трагическим видом занял место за центровым столиком. Нахмурился. И начал.
— Спасибо, братва, за доверие… В этот скорбный для всех час нам нужно решить, как жить дальше… Но прежде нам нужно вынести приговор ублюдкам, которые подняли руку на Хлопа и Джина…
— Да чо там думать, давить надо этих уродов, — вякнул кто-то с места.
— Да, да, только так и не иначе. Око за око…
— Да задавить не проблема. Только вопрос, кто замахнулся на Хлопа и Джина, — подал голос Черпак.
— Да, вы, наверное, не все знаете, но вчера у меня был разговор с Хлопом, — как о самом знаменательном событии в своей жизни сообщил Бермуд. — Они нашли, кто мочканул Витала и смыл наш «общак»…
— Ну и что за урод это сделал?
— Ник!..
— Ник?! — послышалось с мест.
— Да ты чо, не может быть!
— Может! — отрезал Бермуд. — Джин просек фишку. Ник на Канары вылетел двумя днями позже, на следующий день после того, как грохнули Витала…
— Так это он его грохнул?.. Ну гаденыш! Сука буду, замочу!..
Это Серый поднялся со своего места и ударил себя кулаком в грудь.
— Ловлю тебя на слове! — ткнул в него пальцем Бермуд. — Я думаю, тебе на Канары придется ехать. За Ником…
— Так он же вроде как вернулся, — напомнил Черпак.
— Вернуться-то он вернулся, а бабки за бугром оставил… — подрезал его Бермуд.
— Думаешь, он их вывез?..
— А вот мы это у него и спросим… Короче, найти надо гаденыша… Сто пудов, это он, ублюдок, Хлопа завалил. И Джина…
Бермуд был преисполнен пламенной классовой ненависти к врагу отдельно взятой банды в отдельно взятом государстве. И не сразу заметил, как вытягиваются лица у Серого и у Лябы. И остальные пацаны удивленно выкатили глаза.
— Бля буду, это же Ник! — тихо протянул Черпак. Бермуд обернулся. И офонарел. С важным видом в зал входил Никита. Смотрелся он очень солидно. Черный, будто траурный, костюм сидит на нем как влитой. Ослепительно-белая сорочка, галстук, туфли за штуку баксов. И черная фетровая шляпа — в ней он походил на знаменитых американских гангстеров тридцатых годов. Жесткий пронизывающий взгляд, каменно-воле-вое лицо. Подавляющая сила и несгибаемая уверенность в каждом движении. В руке у него большой кожаный саквояж.