Брат, стреляй первым!
Шрифт:
— Понимаю… В общем, разговор один у меня к тебе есть.
— Ну?..
— Сейчас, погоди…
В комнату вошел рыжий Вершинин. Он мрачно кивнул Никите. Видок у него не очень. Придавленный весь, пришибленный. Никита вспомнил: Игорь говорил, что у него какая-то беда…
Вершинин достал какой-то прибор и с ним обошел по периметру всю комнату.
— Все в порядке, — сказал он Светлову. И вышел.
— Он за дверями будет стоять, — зачем-то сказал Игорь. — Чтобы никто нас не подслушал…
— А с чем он тут
— Это сканер. Лева искал «жучки».
— Что, такой серьезный разговор?
— Сам догадался, это очень хорошо… А разговор и правда серьезный. Прежде всего вот…
Игорь достал из кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги. Развернул, протянул Никите.
— Читай и запоминай…
Никита вчитался в текст. Озеркова Ирина Николаевна, 1971 год рождения, не замужем, не работает… И все в таком же духе про какую-то Ирину… Биография, характеристика, адрес…
— Зачем мне это? — непонимающе спросил Никита.
— Это твое алиби.
— Не понял…
— С этой Ириной ты находился неразлучно все время, в течение которого произошли известные нам убийства… И она подтвердит это. И скажет, что за все это время ты ни разу не выходил из ее квартиры.
— Но я ее не знаю…
— Хватит того, что ее знаю я. Девушка надежная… В общем, сегодня с тобой будет беседовать следователь. Ты ему скажешь про Ирину, про то, что у тебя есть алиби. А дальше не твое дело…
— Значит, меня отпустят?..
— В самое ближайшее время. За недоказанностью.
— Но ты же рискуешь…
— В принципе, да.
Бесплатным бывает только хлебный мякиш на рыболовном крючке. Никита хорошо помнил эту истину. Он внимательно посмотрел на Светлова.
Похоже, от Никиты что-то требуется в обмен на свободу. И сейчас Игорь скажет, что именно. Это было написано на его лице.
— Что я должен сделать?
— Очень нужное дело. И очень благородное…
— Короче?..
— У Левы беда. Бандиты изнасиловали его жену и дочь…
— Я же просил короче…
— А теперь они хотят их убить. Но мы должны опередить их…
— Их нужно убить. И это должен сделать я…
— Понимаешь, мы бы и сами это сделали. Но банда очень серьезная. Каждый наш шаг контролируется бандитами. И даже нашим начальством… В общем, у нас связаны руки.
— Информация?..
— Что информация?
— Мне нужна информация о тех, кого надо ликвидировать.
Это произошло неожиданно даже для самого Никиты. Будто какой-то тумблер сработал внутри него, перевел сознание из режима «раздумье» на режим «действие». Он уже не думал, зачем ему все это надо. Он знал, что нужно заработать себе свободу и заодно наказать негодяев. И думал, как лучше всего это сделать…
— Информация есть. Достаточная информация… Значит, ты согласен?..
Светлов явно ожидал от Никиты возмущения, возражений. Но ничего этого не было. Никита был готов помочь ему.
— Да,
— И по новым тоже не будет… Если ты, конечно, не оставишь после себя веских улик…
— За это не беспокойся, я постараюсь сделать все чисто… Итак, я готов.
Светлов положил на стол тоненькую кожаную папочку…
* * *
Мамонт лениво повел головой в сторону изящной блондинки с узкой талией и с таким же узким задом. Совершенно нагая, она продефилировала мимо него и плюхнулась в хрустальную воду бассейна.
Зато Буряк проводил ее восхищенным взглядом.
— Класс телка… Надо бы заняться…
— Займись, кто тебе мешает, — пожал плечами Мамонт.
Он возлежал в шезлонге возле мраморного бассейна в зимнем саду своего особняка.
Сегодня он отдыхает. Курит сигару, попивает сухое вино, рядом светят задницами податливые девочки. Эту худосочную он пропустит. А вот эту, толстозадую и сисястую пампушечку, не упустит ни за что…
Совсем еще молодая девчонка. Лет шестнадцать самое большее. Кожа розовая, попка, как холодец, трясется, груди налитые, соски так и просятся на язык. У-ух…
Девок Купец подбирал. По индивидуальному заказу. Мамонт пампушек любит, Буряк худющих длинно-ножек, Афанас предпочитает блондинок с выпуклыми задницами. А больше угождать некому. С Мамонтом расслабляются сегодня только Буряк и Афанас, самые приближенные к нему люди. На нем лично и на них замыкаются крупные дела, многомиллионные…
Только подумать, каких-то три года назад Мамонт считал за праздник отодрать Клаву, первую красавицу на всю зону. Клава — это свинья. Ее помоют, наодеколонят, порножурнал на спину и под братву. Но только избранные допускались к ее телу.
За месяц до «звонка» Мамонт выпал из числа избранных. И был отлучен от свинячьего тела. А все из-за гребаных петухов. Достал он одного «дырявого». Издевался над ним, как мог. А тот ему за это отомстил. Взял да бросился на Мамонта, в губы его поцеловал.
Петуха Мамонт грохнул. Но это уже ничего не значило. Петух законтачил его, осквернил. И на Мамонта легло пятно неприкасаемости. По понятиям, его могли запросто опустить, самого сделать петухом. Этого не случилось — пахан не велел. Но отношение к нему братвы резко изменилось. Его сторонились, старались к нему не прикасаться. Осталось только ложку ему пробить, кружку и миску да поближе к петушиному углу подселить. И дело к этому шло… Но прозвенел «звонок». Мамонт откинулся.
На воле не знали о его петушином сраме. Он собрал вокруг себя братков и снова взялся за старое. «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла»… Банда росла, грабежи становились все более масштабными и изощренными. А потом все прекратилось. Из-за одного очень сведущего человека.