Брат за брата
Шрифт:
– Как?
Александр раскололся как орех. И рассказал, как он и его сообщники разыграли Анюту.
– Ловкачи... А знаешь, я ведь тоже тебя разыграл. Не будешь ты жить. Даже если не наврал мне... Такие подонки не должны жить...
А сам он кто? Киллер, убийца. Может ли он со своей колокольни судить Александра? Пожалуй, нет. У самого бревно в глазу...
– Но мы же договорились, – застонал парень.
– Шутка... Будешь жить... Я тебя отпущу. Прямо сейчас... Только сначала координаты свои оставь...
Данила узнал всю подноготную Александра. Затем, чтобы убедиться в его честности,
– Не врешь, паскуда... В общем, мой тебе совет. О нашей с тобой встрече никому ни звука. Сообщишь шефу – считай, покойник. И тебя грохну, и твоего шефа. Это не шутка. Это предупреждение... И учти, если вдруг Анюта не вернется домой, я тебя, гада, из-под земли достану...
– Она вернется, вернется, – закивал Александр. – Она вернется... Только...
– Что – только?
– Только без денег...
– Ей что, не заплатят?
– Только за обратный билет до Черноземска... Но я могу сказать шефу. Тогда ей в порядке исключения...
– Я же сказал: не надо ставить в известность шефа. Не дай бог, псы твоего шефа на хвост мне сядут. Я ведь и тебя, и всю твою шарашкину контору вдребезги разнесу...
А пока Данила вдребезги разнес мобильный телефон Александра. Его самого оставил в лесу. А сам уехал на его машине. Добрался на ней до шоссе. Оставил на обочине. А сам поймал частника – и на вокзал.
Пора возвращаться домой...
Он был в Москве, чтобы найти Анюту. Но нашел только правду. Правду, которую она пыталась от него скрыть.
Данила винил ее в том, что она нагуляла ребенка. Но вправе ли он винить ее? Ведь она гуляла не от него. Она забеременела от парня, которого любила. О Даниле она тогда не думала. Потому что она еще не была его невестой...
Тогда она не была его невестой. А сейчас?.. Данила пока не мог ответить на этот вопрос...
Виталий Евгеньевич Пахомов сидел за столом в своем кабинете и тоскливо смотрел в окно.
Лето уже на дворе. Тепло. Солнышко светит, на небе ни облачка. Только у него на душе тучи. Хмурые, грозовые тучи. Сплошная невезуха прет.
Весной с «блатарями» залетными схлестнулся. Они ему крупную партию антиквариата подогнали. Да такую цену заломили, что у него глаза на лоб полезли. По такой цене товар в Америке только продавать. А до Штатов ведь еще добраться нужно. Контрабанду через таможню прогнать, на коллекционеров выйти, загнать товар по выгодной цене в обход всех законов. В общем, проблем хоть отбавляй. И накладных расходов вагон плюс тележка. Если бы он взял товар у блатных по этой цене и по той же загнал за океан, кроме убытков, ничего бы не получил. А в бизнесе Пахом толк знал. Еще с советских времен плотно на валюту и фарцу завязался.
Он отказался от предложения. Блатные оскорбились, козлом его обозвали. Мало того – намекнули, что могут ментам информацию на него слить. Так, мол, и так, есть в Черноземске один барыга... Не выдержала душа поэта. Пиф-паф – и сгинули навеки воры. А с ними три свидетеля – лес рубят, щепки летят.
Большой Папа за это Пахома по головке не погладил. Но куска хлеба не лишил. Оставил на своем месте. Только с мокрухой велел не перебарщивать.
А тут как раз у Пахома появилась
В самом Черноземске на жертву капкан поставили. Прикормленный «следак» устроил его в гостиницу. А там бы ему на ужин чай с курарином подать. Как следствие – паралич мускулатуры. Мышцы провисают тряпками, человек не может дышать, сердце не может биться. Конечный результат – смерть, наступившая от слабости сердечной мышцы. Бедный, бедный капитан. Тяготы и лишения воинской службы подточили внешне могучий организм. В боях за Чечню сердце износилось до предела. Курарин разлагается, и ни одна судебно-медицинская экспертиза не нашла бы в организме вояки следов отравления. Не нашла бы. Бы...
Снова ушел от смерти вояка. Не полез он в расставленный капкан. И «топтуна» заметил, который ему на хвост сел. «Топтуну» велели убрать капитана старым как мир способом – выстрелом из пистолета. Но вояка его перехитрил. Самого пацана в оборот взял.
«Топтуна» пришлось убрать. Жаль только, взрыв самого капитана не достал. Исчез вояка. И где он сейчас – никто не знает. Одно известно. В городе он где-то. Затих, затаился...
Все бы ничего, но к делу сам Большой Папа подключился. И сегодня Пахома к себе на ковер Босс вызывает, правая рука Большого Папы. Через час уже выезжать. На выволочку.
Оттого на душе так тоскливо.
– Виталий Евгеньевич, к вам Пржевальский... – сообщили из приемной.
Номинально Пахом – начальник службы безопасности совместной российско-американской фирмы. А фактически он – директор этой фирмы. Действующий гендиректор всего лишь подставное лицо. Марионетка. На нем чисто легальные дела. А весь криминал замыкается на Пахома. Криминала же в деятельности фирмы хоть отбавляй. Вернее, криминал – это базис, на котором держится фирма.
У Пахома в ведомстве два структурных направления. И оба завязаны на экспорт в США. Первое – переправка за рубеж беременных женщин. Второе – контрабанда антиквариата. И на том и на другом делаются немалые деньги. У него есть свои люди и здесь, в России, и там, за океаном. Формально все проходят по графе сотрудников совместной российско-американской фирмы. На экспорт идет живой товар и антикварная контрабанда. На импорт – на вполне законных основаниях – компьютерные программы.
У Пахома свой кабинет в роскошном офисе, своя приемная. Только там не секретарша сидит. А секретарь. Молодой парень, выпускник МГУ и мастер спорта по боксу в полутяжелом весе. Толковый малый. И в роли телохранителя, если надо, выступит. За это ему платят по двойному тарифу.
– Пржевальский?.. Пусть заходит...
Семен Пржевальский. Человек, возглавляющий целое структурное подразделение фирмы. Занимается молодыми мамашами, которые желают избавиться от ребенка. Механизм отбора, просеивания, доставки за рубеж, сбыта настроен с нулевой погрешностью. Никаких сбоев. Только за последние три года за кордон было переправлено почти полтысячи мамаш. Все они вернулись обратно. С пустыми животами и без денег. Зато живые.