Братский круг 2
Шрифт:
Ладно отбросим удобные и неудобные версии. Будем изучать уголовные дела и жертв.
Идем по порядку. Самое первое тело обнаружили 12 января 1995 года. Обнаружили в развалинах жилого пятиэтажного дома. Обнаружили саперы — отошли в развалины по естественным надобностям и обнаружили растерзанное тело ребенка. Сообщили по команде и прошло пять дней прежде, чем туда добрался следователь прокуратуры. Хотел написать отказной материал, но следы убийства и маскировки трупа были слишком явными и уголовное дело все-таки возбудил. Жертва до сих пор не опознана, но по некоторым физиологическим приметам мусульманского вероисповедования. Свидетелей не обнаружено. Жители дома / список установленных
Вторая жертва обнаружена пятнадцатого января 1995 года на полосе развалин, которую никто не контролировал. Это оказался девочка примерно семи лет. Также погибла от множества ударов ножом и скорее всего изнасилована. Тело сильно пострадало от пожара и опознание невозможно. Личность не установлена. Обнаружена при зачистке и опять следователь прокуратуры появился через пять дней. Место обнаружения жертвы — двор четырех домов, разрушенных полностью. Свидетелей, естественно, нет.
Остальные жертвы обнаружены при аналогичных обстоятельствах. Повреждения тел совпадают с первыми обнаруженными жертвами. Жители этих разрушенных домов могли прятаться в бомбоубежищах поблизости. Надо начинать оттуда и искать возможных жертв. Последнее из обнаруженных тел нашли 15 февраля, сейчас уже 20 февраля, но сведений о новых жертвах нет. Возможно, преступник покинул город и теперь нам его не достать.
Надо начинать с опроса жильцов домов, в развалинах которых и обнаружили трупы.
Сборы на оперативно-розыскное мероприятие — опрос жильцов домов были похожи на сборы на выход в тыл противника. Автомат, боезапас и аптечка. Бронежилет и каска. Одно отличие папка с листами бумаги и пара ручек. Все что нужно, чтобы зафиксировать объяснения возможных свидетелей. Дополнительно с собой у меня бланки допроса свидетелей. Следователь не хочет идти со мной и ограничивается отдельным поручением, которым поручает мне допросить свидетелей.
Идти пришлось в одно лицо. Места расположения бомбоубежищ уже в тылу федеральной группировки и боевиков там не должно быть. Утверждение весьма спорное, но спорить с генералом бесполезно. Всё равно что плевать против ветра... Прихватив дополнительно гранат вышел в дорогу.
Всю дорогу до первого бомбоубежища меня угнетало плохое предчувствие, и я достал одну гранату и держал её в руках. Попадать в плен я не собирался. Но всё равно напали на меня неожиданно. Мне на дороге встретились боевики НВФ в нормальной нашей форме одежды и даже сказали пароль. Я подумал, что зря чуйка у меня кричит и тут же меня повязали. Гранату я успел вырвать кольцо, но у меня вырвали гранату и закинули в развалины.
В себя я пришел уже связанным. Сижу у стены в развалинах и понимаю, мне конец. Эти боевики пришли не за языком они заняты чес то другим.
– Что очнулся русский. Я сотрудник департамента шариатской безопасности, и мы ищем шайтана, который убивает детей, судя по тому, что у тебя мы забрали ты идешь в бомбоубежище допрашивать свидетелей. Это вполне такой европейского вида мужик. Борода даже такая аккуратная.
– Да я ищу этого убийцу детей. Если у Вас есть какая-либо информация по этому делу, то я должен вас допросить.
Тихий смех был мне ответом.
– Ладно русский твое счастье. Останешься живой. Вот тебе список тех жильцов кто мог что-либо увидеть. Только ты нам отдашь этого шайтана, когда найдешь.
– Нет. Не отдам. Я его сам убью. Такая тварь должна умереть.
Мне оставили мои вещи и положили рядом со мной нож и боевики ушли.
Первое что пришло в голову была
На удивление у меня не взяли ни автомат, ни гранаты, ни личные вещи. Впрочем, эти боевики не выглядели таким уж изможденными и нуждающимися. Хорошо, что ничего не взяли. Замучился бы отписываться о обстоятельствах захвата и как я освободился от плена. Так же и объяснять нечего не надо.
До убежища жильцов мне оставалось дойти пару кварталов. Поэтому добрался быстро.
В бомбоубежище жило почти сто человек в ужасных условиях без воды и пищи. За водой и дровами ходили в развалины там же искали еду.
Про тот день, когда в развалинах нашли тело истерзанного ребенка никто ничего не мог рассказать. Дом уже разбомбили и уцелевшие ушли сюда в этот подвал.
Единственная деталь, выбивающаяся из обычного течения дел. обычной для города который штурмуют и в котором идут уличные бои — во двор приезжали журналисты из какого то западного СМИ — мужчина и женщина. Взяли пару интервью у жильцов дома и осмотрев дом и двор уехали. Кто такие никто из свидетелей не мог сказать. Иностранцы точно, говорили на немецком языке. Одна из свидетелей и была как раз учительница немецкого
языка. Именно она и определила, что иностранцы и немцы. Немецкий у них был как родной. Приметы были очень расплывчатые — лет по тридцать среднего роста. Одеты в жилеты с надписью Пресса. Больше ничего нет.
Теперь надо было идти в соседний квартал и говорить со следующими свидетелями.
Пройти удалось быстро и не попасть под минометный обстрел. успел укрыться в подвале и загрохотало. Грохот взрывов был привычным шумом. Здесь тоже было также устроено как в прошлом укрытии. Так же нет воды и дров. Также за всем надо идти в развалины под обстрел. Также ходят по очереди.
Свидетели тоже ничего не видели и не знают. Люди измучены лишениями жизни в городе, который штурмуют и также уже на грани умопомешательства от голода и холода.
На всякий случай при допросе свидетелей интересуюсь — не было ли военнослужащих федеральных сил в указанный период во дворе или рядом с домами. Нет военные сразу ушли за боевиками и не те ни другие там не появлялись.
Из чужих были иностранные корреспонденты. Двое мужчина и женщина. почему иностранные корреспонденты. Как поняли, что иностранные журналисты. Очень просто, говорили на немецком языке и жилеты с надписью ПРЕССА. Поэтому и сделали вывод — иностранные корреспонденты и работают эти корреспонденты под охраной чеченских формирований. Даже сейчас свидетели не стали называть боевиков бандитами. До сих пор боятся, что мы федералы уйдем, а им продеться жить здесь в Чечне. Как мог стал успокаивать, что мы федеральная группировка никогда не уйдем и не дадим больше бандитам терзать граждан России. Меня послушали, но не стали соглашаться ни спорить со мной. Просто промолчали. Только тогда я вспомнил из своего прошлого будущего. Мы уйдем и всех бросим в 1996 году. И будь проклят навеки Лебедь подписавший тот гнусный мир. Пусть горит в аду.
После того как я вспомнил, что будет дальше в Грозном я перестал убеждать всех, что мы пришли навсегда и стал просто опрашивать свидетелей.
Тех, кто видел журналистов оказалось пятеро. Это было больше, чем в предыдущем убежище и примет они запомнили больше. Даже запомнили имя мужчины — журналиста. Имя было — Курт. Фамилии никто не запомнил. Возраст до тридцати. И мужчина, и женщина практически одного возраста. Он брюнет, она — блондинка. Лица правильные без особых примет. Рост средний. Интересовались жизнью людей, проживающих в домах вокруг этого двора / где затем и обнаружили тело жертвы/. детьми не интересовались. политических вопросов не задавали.