Братство Конца
Шрифт:
– Как?! – воскликнул Фродо. – Еще более?! Да быть еще злее, чем я есть на самом деле, просто невозможно!
Шалай усмехнулся, но спорить не стал:
– Значит, тебе надо ярче выказывать свое озлобление.
– А на какой почве? – деловито осведомился Фродо.
– На почве своего маленького роста.
– Что?! – тут же фальцетом заорал хоббит. – Каждая каланча, каждая водонапорная башня будет мне указывать, какого роста должен быть достойный хоббит?! Да это вы все переростки, перемерки!
– Вот-вот, – одобрил его вспышку Шалай. – Именно
– Как? – враз осевшим голосом невпопад спросил хоббит.
– За ростом, – подтвердил Шалай.
– И что, ваш Утес может мне прибавить росту?
Шалай пожал плечами:
– Бывали такие случаи, и довольно часто. Правда, не всегда, – поспешил он добавить. – Дело в том, что Утес сам решает, стоит ли исправлять погрешности тела. То есть он их исправляет, если считает, что недостатки, на которые указывает просящий, на самом деле погрешности.
– Эх, Фродо, – вмешалась в разговор Эльнорда. – Ты бы лучше не о росте своем думал, а о мозгах…
– А что мне о них думать? – с подозрением повернулся хоббит в ее сторону. – Мои мозги в полном порядке… в отличие от некоторых других.
– Отлично! – неожиданно воскликнул Шалай, снова привлекая наше внимание. – Я все никак не мог придумать болезнь для нашей красавицы, и Фродо подсказал замечательную идею!
– Я представляю всю ее «замечательность», – язвительно заметила эльфийка, бросив взгляд в сторону хоббита. – Особенно учитывая личность автора.
– Ты будешь изображать умалишенную!
Хоббит довольно захихикал.
– Чего ржешь?! – тут же окрысилась Эльнорда.
– Да я смеюсь над словами Шалая, – пояснил хихикающий хоббит.
– И что в них смешного?!
– Как что? Он же сказал «изображать»…
– Ну и что?!
– Да то, что тебе ничего не надо изображать.
Над нашей компанией сразу повисло напряженное молчание, в котором продолжающееся хихиканье Фродо звучало резким диссонансом. Тролль угрюмо засопел и, поднявшись с травы, мгновенно оказался рядом с эльфийкой.
– Так! – немедленно вмешался я в назревающий конфликт. – Оставим разборки собственных достоинств до возвращения в Замок. Тем более что при твоей внешности, Эльнорда, другого повода обратиться к Утесу ты все равно не отыщешь! Кто у нас будет Душегуб?
Шалай бросил короткий взгляд в сторону чуть напрягшегося тролля и уверенно произнес:
– Душегуб и будет Душегубом! Ему ничего не надо изображать, он и так достаточно экзотичен!
Тролль довольно хмыкнул и ничего к сказанному не прибавил.
– Крак, – воевода повернулся к единственному оставшемуся невредимым гвардейцу, – я видел, как ты изображал юродивого. Это вполне годится.
– Но мне нужна соответствующая одежка, – растерянно пожал плечами тот, оглядывая свой достаточно потрепанный мундир.
– Да, – согласился Шалай, – мундирчик твой придется еще порвать и попачкать.
Физиономия Крака выразила полное несогласие с предложением начальника, но спорить он не посмел.
– Теперь о наших спутниках, – с энтузиазмом
Шалай почтительно склонил голову перед спящей Киной и на секунду задумался.
– Если кто-то спросит, что с этой прекрасной девушкой, мы можем ответить, что она страдает текучей немочью. Я думаю, больше вопросов не последует.
– А что это за немочь такая? – поинтересовался Фродо.
– Это жуткое заболевание, иногда доползающее к нам с юга, где оно весьма распространено. У заболевшего текучей немочью могут неожиданно нарушиться функции какого-то одного органа. Лечить его бесполезно, потому что через некоторое время этот орган также неожиданно приходит в норму, но сразу же отказывает другой. Болезнь так и переползает с одной части тела на другую, пока заболевший не скончается.
– И эта болезнь заразная? – с некоторой дрожью спросил хоббит, переходя подальше от Кины.
– Какая тебе разница?! – вспылил Шалай. – Королева же здорова! Мы просто будем говорить, что она больна!
– Да, конечно, – пробормотал Фродо, опасливо косясь в сторону Кины. – Но я все-таки хотел бы знать симптомы столь экзотического заболевания.
– Вначале слабеет голова и пациент начинает маниакально заботиться о своем здоровье… – ехидно заметила Эльнорда. – А потом он уменьшается в росте, покрывается густым мехом и забивается в тесную грязную нору.
Фродо бросил в ее сторону свирепый взгляд, но, наткнувшись на молчаливо высящегося тролля, промолчал.
Шалай между тем еще раз оглядел Братство и пробормотал:
– Жаль, что у нас только две лошади… Надо бы безумную Эльнорду тоже устроить верхом.
– Я и пешком дойду! – гордо бросила эльфийка, расслышав размышления воеводы.
– Я думаю совсем не о твоих удобствах, – довольно резко ответил тот, – а о правдоподобности нашей легенды!
– А, – смутилась девчонка, – тогда конечно…
– По твоей… – начал я и тут же поправился. – По нашей легенде, и тебе лошадь не помешала бы, но придется обойтись тем, что есть. На лошадях поедут Кина и Тост, а остальным я сейчас займусь.
– В каком смысле – займусь? – не понял Шалай.
– Сейчас увидишь, – довольно хвастливо ответил я.
На самом деле мне пришло в голову, что я вполне могу соорудить подходящий морок, который скроет от чужих глаз наш истинный облик и представит каждого в соответствии с его легендой.
Очертив своим посохом большой круг, я ввел в него лошадей и предложил расположиться рядом с ними своих друзей. Затем, воткнув в середину круга посох, сам вышел из него. Закрыв глаза и полностью сосредоточившись, я принялся ткать пелену морока из имевшихся вокруг меня в изобилии сухих травинок, пылинок, старой пожелтевшей хвои и тому подобного мусора. Затем я скрепил получившееся покрывало воздухом и накинул его на стоявших в круге. Узел морока я поместил на посохе, после чего открыл глаза.