Братство Креста
Шрифт:
Ржавые нитки рельсов забегали в здоровенный, плоский ангар со съехавшей набекрень крышей. В ангаре когда-то случился пожар, и теперь сквозь арку высотой в три этажа выглядывали слепыми глазками фар сгоревшие остовы маневровых тепловозов. Прямо, как рабочие пчелки, погибшие вместе с ульем…
Однажды из сумрака выплыла жуткая скульптурная группа, даже толстокожий Митя Карапуз вздрогнул и неловко перекрестился, что случалось с ним крайне нечасто. Над просевшей кирпичной балюстрадой некогда возвышалась шарообразная надстройка с широким панорамным стеклом по кругу. Скорее всего диспетчерская, внешний дозорный пункт, позволявший охватить сверху значительную территорию завода. Гигантский
Кони осторожно нащупывали дорогу среди трещин, обломков кирпича и арматуры. Несколько раз Артуру пришлось пригибаться, когда из мглы надвигался провисший трубопровод или пучок обглоданного кабеля. Через некоторое время туман поднялся еще выше. Клаус провел отряд по упавшим воротам, и производственные кварталы сменились жилыми.
Только здесь никто не жил, кроме скользкой серой плесени и крыс. Да и те три крысы, которых Артур успел засечь, выглядели настолько неважно, что хотелось их покормить.
Стоило выйти на ровное место, как Борк снова скомандовал в галоп, точно сзади гналась свора обезумевших пауков. Вдоль проспекта различались штабеля упавших новостроек и многоэтажная башня, свалившаяся прямо на автобусный вокзал. Сплющенные автобусы торчали из-под обломков, как раздавленные тараканы.
Артур стал размышлять, были еще живы люди на вокзале, когда обрушился небоскреб, или к тому времени всех уже прикончил СПИД?..
Еще час — и стало окончательно светло. Сквозь разрывы в лимонном мареве проглянуло солнышко. Коваль оглянулся и мысленно поблагодарил Борка за предусмотрительность: Христофор и Левушка спали на ходу. Если бы не прочная веревка, неизвестно куда бы они завернули во мраке…
Когда Ковалю уже начало казаться, что спит не только он, но и жеребец, из строительной рухляди надвинулась замшелая средневековая громада. С позеленевших, сочащихся влагой стен с карканьем поднялись тучи воронов. Желтая морось отступала, сменяясь самым обычным промозглым ветром и сереньким дождем. Вернулись комары и мухи. Укрытый «защитной» тканью Лапочка рычал на кого-то сквозь прутья корзины, но враги благоразумно не показывались.
Обогнули покатую стену с пушечным бастионом, под которым разинули пасти скульптурные львы. В глубине треснувшей арки Свирский прочел указатель: «Продолжение осмотра». Сыновья охотника шустро откатили в сторону валун, маскирующий низкую дверцу, а затем сковырнули две широкие доски, прибитые крест-накрест.
Вначале в темноту запустили Лапочку. Только после этого в тайное укрытие пивоваров вошли люди. Видимо, пивовары издавна приспособили этот подвал в качестве базы отдыха. Целая анфилада замурованных в глубине комнат с сухим полом, почти не испорченной грубой мебелью выход во внутренний дворик с пустой чашей фонтана. Нашлось место и для коней: их провели под аркой и устроили в узкой крытой галерее. Борк запретил оставлять лошадей под открытым небом.
Затем произошло настоящее чудо. Клаус достал из тайника три бронзовых чана и, взяв себе в помощь полковника с Карапузом, принес воды из колодца. Ни пить, ни мыться он не позволил, пока вода не вскипит. Пришлось разжигать костер, зато потом в маленькой часовне устроили настоящую баню. Пока русские намывались, измученные пивовары завалились спать.
У Коваля страшно ныла поясница, но он не стал эксплуатировать уснувшую маму Рону. Он обошел каждого, мужчин заставил побриться и постирать одежду, проверил состояние оружия. Христофору устроил
— Они были здесь! — внезапно подал голос Станислав. — Смотрите, они поили тут коней.
Он выволок Артура на гребень стены. За мелкой траншеей, в которой с трудом угадывался крепостной ров, раскинулась колоссальная цветочная клумба с цементным островком посредине. Несколько секунд Коваль наслаждался зрелищем цветов. После лысых отравленных скал хотелось спуститься и зарыться лицом в распускающееся навстречу солнцу радужное великолепие… Потом до него дошло, что это не клумба, а кольцевая развязка автодорог, посреди которой сохранилась будка регулировщика. В будку вела лесенка, а под козырьком болтался светофор. При желании в густой росистой траве действительно можно было угадать следы давнишнего бивуака, пятна от кострищ, козлы, на которых крутили вертела, и даже черепа нескольких коров… Поляк с пеной у рта убеждал Коваля, что раз посольство преодолело Мертвые земли, то есть шанс найти его, но Артур его не слушал. Он смотрел поверх крыш городских домов, и новое нехорошее предчувствие сосало душу. Еще у Качальщиков он выработал в себе это умение предчувствовать беду. За городом поднимались Ползущие горы… Выступили в сумерках. Вынужденное безделье и тучи воронья всем действовали на нервы, но пивовары при свете выглядели совсем неважно, и губернатор согласился переждать. Несмотря на защитные средства, ночные жители получили нешуточные ожоги на лице, у всех троих слезились глаза, их мучили головные боли. Борк крепился, но было заметно, с каким трудом дался ему дневной переход.
На западе небо расчистилось, лишь кое-где, словно потерявшиеся щенки, носились в вышине желтые клочья. Чем ближе всадники подбирались к окраине городка, тем гуще становились травы и кустарники, и тем глубже покореженные дома проваливались в почву. Но в какой-то момент зелень сменилась длинными песочными дюнами, наметанными ветром поперек улиц. В первых этажах домов песок достигал уровня подоконника, но вместе с песком ветер принес, очевидно, и землю: путникам казалось, что цветники разбиты прямо в квартирах…
И вдруг улочка раздалась в стороны, закончившись небольшим обрывом. Город остался позади. Это случилось настолько неожиданно, что Карапуз, увлеченно отмахивавшийся от слепней, чуть не грохнулся, когда его конь по колени провалился в горячее рыжее крошево.
Слабый ветерок шевелил редкие колосья одичавших злаков, среди чахлых кустиков вихрились пылевые буруны. Артуру сразу вспомнилась казахская степь под Карагандой, где он бывал по делам института. Только сейчас перед ним была не степь, а подножие сопки, покрытое меленькой травкой.
Над страной Ползущих гор занимался тревожный, розовый рассвет. За первой сопкой виднелись другие, прогалины покрывала густая щетина кустарника, похожего на свалявшуюся шевелюру африканца. Артур покрутил настройки бинокля. Кусты только издали казались мягкими и пушистыми, на самом деле они представляли собой нечто вроде разновидности саксаула, жесткого и покрытого острыми колючками.
Клаус ухватил Карапуза за пояс, не давая ему шагнуть в низкую, кудрявую траву. Потом он спешился сам, бережно растянулся на животе, приложив к земле ухо, и, словно уж, пополз в гору. Фердинанд разматывал конец капронового троса, обмотанного вокруг пояса брата. Спутники Артура с недоумением следили за маневрами пивоваров. Борк приложил палец к губам, требуя тишины, и стал невозмутимо набивать трубочку.