Братва особого назначения, или Демьян и три рекетера!
Шрифт:
Пока Путейкин следил за шашлыками, трое братков подняли моторку, на которой они сюда приплыли, и отнесли её на южную каменистую часть острова, так, чтоб с моря заметно не было, а с другой стороны, чтобы ноги делать легче было.
Пока эскадра на полном ходу шла к форту Тотлебен, защитники крепости продолжили прерванный банкет.
— За военно-морскую братву! — поднял стакан Пятак. — За Гринпис!
— За Демьяна — братка без изъяна! — предложил ответный тост Шнуропет, салютуя «Балтикой № 3».
Очередной водочно-пивной залп прокатился
В это время на эскадре полным ходом шла подготовка к высадке ментовско-морского десанта.
Возглавлял десант бывший начальник кафедры идеологического воспитания школы милиции подполковник Свистовский, тот самый, который так убедительно сбежал с поля боя у ресторана «Аврора». За это время он получил повышение по службе как наиболее толковый офицер и был переведён на усиление береговой милиции Кронштадта, ибо достал своей удалью и словесным поносом все вышестоящее начальство.
Подполковник с борта буксира смотрел в бинокль на узкие бойницы. «Нахимов, наверное, атаковал бы здесь, а Ушаков пошёл бы туда, — размышлял он, в предвкушении битвы. — Интересно, а с какой бы стороны атаковал этот остров Штирлиц?!..»
— С севера, — раздался рядом голос командира ОМОНа, капитана Колопальцева. — С севера вы саживаться надо.
— Это почему же с севера? — сварливо осведомился подполковник, который считал себя самым главным, мозгом, так сказать, всей операции.
— А потому что, там пляж, а вокруг одни камни.
— Не слепой, что камни! Я все вижу, капитан! Только пляж, капитан, находится не на севере, а на северо-востоке, относительно главной точки привязки, Кронштадта. Ясно?
— Понятно, — безразлично ответил омоновец и, не удержавшись, добавил, — а я думал, что привязка по компасу осуществляется.
«Много себе думает, — подумал Свистовский. — Нашей милиции такие командиры не нужны!.. Надо будет его куда-нибудь деть из идеологических соображений… Да! Вот это операция! Милиция на кораблях штурмует бандитские бастионы! Я так, пожалуй, ещё и войти в эти, как их… анусы… нет, в анналусы… войти смогу! Полковника дадут, чем черт не шутит…»
Несколько омоновцев уже ступили на береговой пляж, когда что-то тяжёлое громко бултыхнулось в воду. Это подполковник Свистовский, пытаясь поближе в бинокль рассмотреть то самое историческое место, за битву на котором ему дадут «полковника», оступился и сверзился с борта буксира вниз в залив.
— Вот так, упал молодец, и в воду конец!.. С головкой накрыло и жопу, и рыло!.. — философски заметил капитан Колопальцев, от имени Свистовского отдавая распоряжения о спуске на воду трех шлюпок и одного спасательного круга для шефа.
— Шура! Наливай! — скомандовал Путейкин, глядя, как десант вылавливает своего незадачливого главнокомандующего.
Свистовский, схватившись за круг, пока его тащили, сипло орал: «Спасайся кто может!.. Диверсия!»
— Эй! Мокрый! Налить тебе водки для сугреву?! — крикнул в бойницу Пятак. — А то, смотри, простудишь задницу, нечем думать будет!
— Вперёд! На штурм! Взять их всех… сухонькими… тёпленькими! — заорал Свистовский, обретя голос, едва ступил на палубу.
— Ну, раз не пьёте, — наигранно-разочарованно протянул Демьян. — Тогда закусите!
Братва шарахнула по копошившимся внизу камуфляжным фигуркам из всех трех имевшихся в наличии стволов. Пули легли близко, настолько близко, чтобы, не дай Бог, не задеть никого из многострадальных милиционеров, которых братки не подпускали к себе, но и убивать не собирались. Милиционер, хоть он и милиционер, но всё-таки человек.
ОМОН залёг. Пятак поискал глазами, чем бы ещё добавить огневой мощи. Взял плоскую каменюгу, наклонился и метнул её не хуже иного дискобола.
Сначала была тишина, а потом раздался металлический звон. И матерный возглас огласил волны Финского залива.
— Молоток, Пятак! — прокомментировал Адидас. — Прямо космонавту по гермошлему! У него, наверное, теперь состояние полной половой невесомости…
Подполковник Свистовский вышел на палубу в новой форме: ватник с мазутным камуфляжным пятном, оренбургский пуховый платок на плечах, сатиновые трусы в крупный цветочек, сапоги на босу ногу и милицейская фуражка на лысу голову.
Свистовский уже поправил здоровье стаканом водки, поэтому на штурм форта смотрел теперь гораздо проще.
— Бойцы! — заорал он задорно. — Каждый из вас стоит пятёрку… нет… десятку… десятка! Богатыри — не вы! Не многие вернулись с поля… Не отдали б… блин, матери-Москвы!.. Ура! С нами наши славные предки: Кутузов, Багратион, Тохтамыш и Газманов… Офицеры! Офицеры! Ваши сердцы под прицелом… — запел он фальшиво, но громко.
Омоновцы осторожно полезли на бастионы, поджидая, когда у врага закончатся патроны. Просто так, за три тысячи рублей или за сто долларов в месяц, лезть на рожон никому не хотелось. Милиция на пьяных больше зарабатывала, и никто не стрелял, и по морде задержанному, если что, можно дать.
Настроение у четвёрки друзей было боевое, и аппетит хороший. Саня Биттнер сыто цыкая зубом, ждал, когда Андрюха Путейкин принесёт следующую порцию шашлыков.
Каска самого проворного омоновца показалась над бруствером в тот момент, когда Путейкин помешивал угли.
— А! Самый шустрый! У меня для тебя подарок! — обрадовался Андрюха, метко бросая самому шустрому за бронежилет самый крупный уголёк из костра. — Погрейся…
В воздухе запахло палёным ментом.
Как сбитый зенитчиками самолёт, омоновец спикировал на побережье, оставляя за собой хвост неприятно пахнущего дыма. Притихшие омоновцы, увидя, к каким последствиям может привести излишняя торопливость, стали окапываться на месте.