Братва: Век свободы не видать

Монах Евгений

Черепков появился точно в назначенное время – в восемь. Правда, с незначительным минутным перебором – слегка сказалась все же его плебейская натура, чуждая истинной вежливой пунктуальности.

Усевшись рядом с нами на скамью, старший сержант задымил «Беломором», явно не торопясь поделиться твердо обещанными мне давеча важными новостями.

– Ну и как? – не выдержав затянувшегося молчания, подал голос нетерпеливый Цыпа. – Дело в шляпе? Все чисто?

– А как с вашей гуманитарной помощью? «Зелень» принесли? – скосил желтые глаза в мою сторону Черепков, некультурно выплюнув окурок

себе под ноги прямо на нежно-изумрудную траву. Быдло в своем обычном непотребном репертуаре, чего с него взять.

– Мы данное слово запостоянку держим, – успокоил я продажного мента, для убедительности засветив пухлый лайковый «лопатник» и похлопав им себя по колену. – Рассказывай, хватит телиться!

– Особо рассказывать нечего. Все в елочку, как у вашей братии говорится. Подследственный Григорий Коновалов нынче после обеда повесился в своей одиночной камере на цепочке от бачка унитаза, как вы еще вчера очень точно предсказывали...

– Когда и кто обнаружил тело? – спросил любознательный Цыпленок. – Самоубийство выглядит натурально? Подозрений точно ни у кого не возникло? Гарантируешь, братишка?

– Я тебе не братишка! – вдруг окрысился Черепков, запоздало вспомнив, видимо, свою формальную принадлежность к краснопогонному лагерю ярых борцов с «братками». С уголовной преступностью то бишь. Но, весьма благоразумно подавив свое явно неуместное в данной ситуации раздражение, старший сержант уже спокойно продолжил:

– А что касается обнаружения трупа, то этого еще не произошло. Найдут висельника, по моим прикидкам, только через час – во время вечерней проверки, не раньше. Я толчок простынкой занавесил и воду открыл, будто Коновалов естественную нужду справляет. Из дверного «глазка» ничего не видать.

– Умно, – похвалил я, закуривая «родопину». – Гришуня не слишком сопротивлялся? Надеюсь, принял смерть с должным смирением? Не пытался тебя перекупить?

– А я разглагольствовать с ним посчитал ниже своего достоинства. Сразу отправил в нокаут хуком в челюсть. У меня ведь первый разряд по боксу, между прочим, – самодовольно заявил этот ярко-типичный представитель легавого племени. – Так что все сладилось без громкого хипиша и нервной суеты. Считаю, что гонорар отработал сполна. Деньги, кстати, при вас?

Не отвечая, я обвел долгим взглядом близлежащие окрестности. Понемногу начинало смеркаться, людишек поблизости не наблюдалось. Сограждане, по ходу, уже успели благополучно приземлиться у любимых телевизоров, ставших привычным вечерним наркотиком обывателей.

На тихой глади пруда лениво-медленно плавали дикие утки, низко склонив клювы к темной воде, словно любуясь своим птичьим отражением. А может, пернатые твари просто утомились за жарко-солнечный день и впали в беспечную сонную дремоту. Впрочем, глупышки совершенно ничем не рисковали – охота на них в черте города строго запрещена, как известно.

– Цыпа, помнишь милягу Пилипчука? – полюбопытствовал я, выпустив на волю симпатично-аккуратное плотное облачко сигаретного дыма, сразу плавно устремившееся на свидание к своим дальним небесным родственникам. – Пару лет назад мы с ним имели теплое рандеву на этой вот самой скамеечке.

– Само собой. Отлично помню, – ухмыльнулся

соратник, вскинув на меня вопросительно прищуренные глаза. – Большой любитель подводного плавания был...

– Вот-вот. Я как раз об этом же. Народная мудрость утверждает: повторенье – мать учения. А пословицам и афоризмам надо стараться неукоснительно следовать, полезно во всех отношениях. Давай-ка продублируй ту давнюю ситуацию.

– Полностью? – уточнил, явно вдруг засомневавшись, наивный Цыпленок.

– Естественно! Я же законченный максималист: или все, или ничего! Действуй!

Черепков, озабоченно переводивший подозрительный взгляд с меня на Цыпу, хотел было некультурно вмешаться в наш разговор, но уже не успел.

Цыпленок коротко взмахнул правой клешней, как саблей, рубанув ребром ладони по жилисто-бычьей шее старшего сержанта. Тот, мигом потеряв всякий интерес к происходящему, тяжело свалился со скамьи на травку-муравку и мирно задремал в глубоком нокауте.

– Вот ладушки, – удовлетворенно констатировал я, в очередной раз наглядно убедившись в безусловном превосходстве боевого карате над боксом. – Скинь клиента в воду. Я почему-то уверен, что у сержанта с капитаном Пилипчуком идентичное хобби. Подводное плаванье имею в виду. Они ведь коллеги как-никак.

Цыпа, словно заботливая мамаша ребенка, осторожно-бережно взяв бесчувственное тело на руки, отнес его к пруду. Раздался слабый всплеск, и я, наконец, лишился весьма сомнительного удовольствия лицезреть этого безмозглого легавого придурка. Очень малоначитанного к тому же.

– Догадываешься, в чем главная ошибка покойного? – спросил я вернувшегося к скамейке соратника.

– В том, что он тебе поверил? – нахально предположил Цыпленок.

– Нет, братишка! – Я даже поморщился, слегка оскорбленный где-то в тайниках души. – Совсем не в этом! Черепков, я по его базару вычислил, – любил при жизни русских классиков на досуге почитывать. А по уму ему стоило бы вместо художественной литературы учебник по криминалистике старательно-внимательно штудировать!

– Зачем? – удивился непонятливый соратник.

– Тогда он бы знал, что в подобной ситуации следовало не в челюсть бить, а в солнечное сплетение. Просекаешь? Ты же признанный профи!

– Ясное дело! – совсем по-мальчишески разулыбался явно польщенный Цыпа. – На морде Гришки после удара сержанта остался синяк-улика. И во-вторых, раз он кончался в бессознательном состоянии, то язык у него не вывалился наружу, как обычно бывает у повесившихся. Гарантия! Нужно было просто мокрым полотенцем Гришуню децал придушить сперва – и все дела!

– Вот именно! Трезво мыслишь, брат, – похвалил я умственные мокрушные способности своего телохранителя, являвшегося по совместительству высококвалифицированным мастером заплечных дел и ликвидов. – Сильно некультурно сработал Черепков, по-дилетантски топорно. При наличии телесных повреждений на трупе в суицид уже никто не поверит. Назначат служебное расследование, а куда оно ментов приведет – одному лишь дьяволу точно известно. По натуре сержант явно был холериком и психопатом, расколоть такого – раз плюнуть. Грамотного допроса он бы не выдержал и сдал бы нас со всеми потрохами. Согласен?