Братья Дуровы
Шрифт:
—
это есть? Говорите вы, господин Вольдемар, и вы, господин Ана-
толь...
— Это... это...— Владимир растерянно оглянулся на брата.
— Смелость, храбрость, отвага, мужество! Бодрое, уверенное на¬
строение, господин Анжелло Бриаторо! — почти отрапортовал Ана¬
толий.
— Можно просто господин Анжелло,— милостиво заметил акро¬
бат.— А теперь на турник!
Владимир, как старший, ему исполнилось уже четырнадцать, на
год больше, чем брату, вышел вперед, но в нерешительности
приостановился.
— Алле! — Господин Анжелло взмахнул длинным, гибким хлы¬
стом и огрел ученика пониже спины.
Мальчик подскочил, ухватился за перекладину турника. Среди
сверстников он слыл весьма ловким. Раскачаться и сделать несколь¬
ко оборотов на перекладине турника ему сущий пустяк. Но совсем
иное дело, когда готовишься стать настоящим циркистом. А учитель
уже приказал:
— Резенвиль!
Чтобы быстро вертеться на турнике, надо делать в воздухе мгно¬
венные, почти неуловимые толчки. Господин Анжелло называет та¬
кие толчки коротким словом «швунг» и придает им большое зна¬
чение. Когда из его уст вырывается это слово — не зевай! — иначе
просвистит хлыст.
— Живо! Еще раз! Еще... Устал? Ничего... Швунг!
После Владимира на турнике его брат. И он достаточно ловок
и смел, однако и ему достается от требовательного учителя, считаю¬
щего хлыст основой педагогического вразумления.
— Вы есть правильные ученики!— одобрительно отзывается он.—
Не плачьте от мой кнут.
— Еще бы! Без битья не выучишься ничему...— с серьезным ви¬
дом поддакивает Анатолий, а в глазах его вспыхивают насмешливые
искорки.
— О да! Вся сила в кнуте. В детстве меня часто пороли, и вот
я — артист, акробат...
Занятия происходят в старом каретном сарае в глубине двора.
Сюда, в тихий московский переулок, с его уютными деревянными
особняками, утопающими в садах, не доносится городской шум. И тут
можно хранить занятия в тайне. Ведь — не дай бог!—о
дает опекун Николай Захарович. Увлечение цирком он считает «гу¬
бительной страстью».
Мальчики сами смастерили турник, трапецию, брусья, повесили
кольца и натянули канат для хождения. Нашли и учителя — Анжелло
Бриаторо, артиста цирка Гинне, что на Воздвиженке, возле Арбат¬
ской площади. Учитель берет по рублю за урок. Деньги немалые, не
просто скопить их из медяков, получаемых на завтрак.
Ради счастья стать цирковыми артистами, братья готовы на лю¬
бые жертвы. Пожалуй, лишь в этом у них полное единодушие.
Внешне похожие настолько, что могут сойти за двойников, они очень
различны.
Владимир не так подвижен и жив, пытливый взгляд его темных
глаз будто прячется под густыми бровями. Анатолий порывист и
непосредствен, лицо его часто меняет свое выражение — то оно лу¬
каво-смешливо, то становится серьезным и озабоченным.
Акробат доволен прилежанием и способностями своих учеников.
С каждым уроком они все искуснее делают резенвиль, балансируют
на канате, выполняют сложные упражнения на кольцах.
Но внезапно эти занятия пришлось прекратить. Однажды, когда
старший брат ходил на руках, а младший висел вниз головой на тра¬
пеции, с порога сарая послышался грозный окрик:
— Что тут за балаган! Немедля прекратить безобразие!
В сарай не вошел, а влетел разгневанный опекун Николай Заха¬
рович. В сердцах он вырвал хлыст у потерявшего кураж господина
Бриаторо.
Николай Захарович был привязан к своим подопечным и, как
казалось ему, всячески заботился об их воспитании. Что только не
предпринимал он для такой цели! И вот все тщетно!
Впрочем, пора рассказать, почему он стал опекуном двух сорван¬
цов.
...1863 год. В Москве, в семье полицейского пристава Тверской
части Леонида Дмитриевича Дурова родился сын. Нарекли его Вла¬
димиром. Через год на свет появился второй сын, Анатолий. Но
мальчики рано осиротели. Мать их вскоре умерла от какой-то болез¬
ни. Отец стал заливать горе вином, или, как говорили в те времена,
принялся «тянуть мертвую чашу».
Чаша эта впрямь оказалась роковой для главы семьи Дуровых,
вскоре он дошел до белой горячки и скончался.
Осиротевших детей взял на свое попечение крестный отец Нико¬
лай Захарович Захаров.
Захаров был известен в Москве как опытный стряпчий, имевший
значительную клиентуру. Жил он в собственном доме, па широкую
ногу. Артисты, художники, литераторы бывали частыми гостями Ни¬
колая Захаровича.
Однако не только искусство манило гостей в барский особняк в
Чернышевском переулке. «Вся Москва» съезжалась сюда играть в
карты. Миллионщики купцы, промышленники Гучковы и Носовы,