Братья Дуровы
Шрифт:
обер-полицмейстер Огарев, даже сам генерал-губернатор князь
Долгоруков встречались за зеленым столом у Захарова.
Дети росли в одиночестве. Никому не было дела до того, чем они
занимаются, как и чем живут. Правда, Николай Захарович порой
считал своим долгом поговорить с мальчиками.
— Ну-с, каково в классах учение?— спрашивал он и, не дожи¬
даясь ответа, совал по гривеннику «на гостинцы», ласково гладил по
голове и тут же прощался.—
выберу времечко — побеседуем по душам...
Но свободного времени для такой беседы не находилось. На ули¬
це нетерпеливый рысак уже бил копытом по булыжнику мостовой,
будто призывая хозяина поспешить по многим делам в суде, у нота¬
риуса, в торговых конторах и фирмах.
Мальчики учились в военной гимназии. Вернее, числились там,
ибо свет учения плохо до них доходил. Занимались они более всего
акробатикой.
Невольно способствовала тому бабушка Прасковья Семеновна.
Раз в месяц Владимир и Анатолий навещали ее во Вдовьем доме на
Кудринской площади. Добрая старушка, как могла, привечала осиро¬
тевших внучат, рассказывала им о подвигах бесстрашной кавалерист-
девицы Надежды Дуровой, угощала густым гороховым киселем, на¬
резанным ломтями, потом отпускала играть в большой сад позади
Вдовьего дома. Там собирались такие же дети, навещавшие пенсио¬
нерок общественного призрения.
Именно в этом саду Дуровы впервые свиделись со своим сверст¬
ником, пухловатым мальчиком, тоже кадетом, Куприным, который —
кто мог тогда подумать — станет известным штсателем и другом
одного из братьев.
Однажды бабушка сказала внукам:
— Сегодня мы пойдем в цирк...
— В цирк? Мы... Как же это? Уж не пошутила ли бабушка?
— Да, пойдем!
От радостного волнения братья растерялись, не знали, плакать
или смеяться. Круглое деревянное здание цирка Карла Гинне на
Воздвиженке давно влекло их к себе. Там, казалось, находился неве¬
домый, таинственный мир, населенный неземными существами,
творящими чудеса.
Все в том мире было диковинно, интересно. Одни афиши чего
стоили. А циркисты! На афишах они выглядели как полубоги, для
которых нет ничего невозможного. Они поднимали невообразимые
тяжести, летали по (воздуху, балансировали на канате, протянутом
под самым куполом, вихрем скакали на лошадях, прыгая сквозь
обручи.
Увидеть все это своими глазами — негаданное, великое счастье!
— Бабушка, мы пойдем в цирк Гинне? Сейчас? Сегодня?
Сборы были недолги. Прасковья Семеновна достала из кипарисо¬
вого
ку. Старушка еле успела накинуть салоп и напялить парадную
черную шляпку, а мальчуганы уже теребили ее за рукав и влекли за
порог.
Кудринскую площадь почти перебежали. Поварская улица с ее
старыми липами показалась нескончаемой. Пересекли Арбатскую
площадь. Добрались до стройной церкви Бориса и Глеба. Бабушка
тут приостановилась, перевела дух, собралась было перекреститься,
но внуки не дали и руку поднести ко лбу. Еще бы! С угла Воздви¬
женки уже доносилась музыка. Веселая. Зазывная. Обещающая
удивительные впечатления цирковая музыка.
Карл Гинне, практичный немец, умел потрафить любым вкусам.
Представления его манили разную публику. У входа в его цирк
сталкивались те, кто вместе обычно не бывал: и офицеры в набро¬
шенных на плечи «николаевских» шинелях-чгелеринах, и дамы-щего¬
лихи в шляпах с перьями, и купцы в шубах и суконных поддевках, и
чиновники (в форменных фуражках с кокардами, и мастеровые в по¬
трепанных чуйках.
Запыхавшаяся старушка в шляпке, сбившейся набок, с двумя
цеплявшимися за рукава мальчуганами, еле протискалась к окошеч¬
ку кассы. Извлекла из недр бархатной сумочки трехрублевку, про¬
тянула ее в окошечко. Мальчикам показалось, что прошла целая
вечность, пока появились коричневые бумажки билетов.
— Скорее, скорее! Как бы не опоздать...
К своим местам подымались по крутой лестнице. Еще внизу ка¬
кой-то человек, второпях бабушка лишь заметила его порыжевшее
пальтишко и подвязанную щеку, спросил:
— Билеты есть?
— Вот!—бабушка сунула человеку коричневые листочки и по¬
спешила за внуками, быстро взбиравшимися по ступенькам.
Ничего, что места оказались чуть не под самым куполом. Зато
отсюда был виден весь цирк — и засыпанный опилками манеж, и
ряды кресел, обитых красным бархатом, и полукружия жестких ска¬
меек, расположенных ярусами. И совсем близко, почти над головой,
блестели подвешенные на тросах трапеции и какие-то другие гимна¬
стические снаряды.
Яркий свет слепил глаза. Гремел оркестр, оглушительно бил ба¬
рабан, звенели медные тарелки. Из конюшен исходил какой-то осо¬
бенный теплый терпкий запах.
Началось томительное ожидание представления. Но вот послы¬
шалось громкое, как пистолетные выстрелы, щелканье бича, топот