Братья Дуровы

Таланов Александр Викторович

нок.

Вот типичный прием. Молодых львят, тигрят, белых медведей

собирают в группы. Каждую из них поручают укротителю, закон¬

трактованному фирмой для будущих выступлений. Он ежедневно

является к группе четырехмесячных зверьков и аккуратно выполняет

свою первую обязанность — бьет и гоняет их из одного угла клетки

в другой, методически, одним и тем же бичом.

Звери растут в постоянном страхе, с одним сознанием, что чело¬

век, приходящий

к ним ежедневно, держит в руке нечто ужасное,

бич, от которого надо бежать, чтобы избавиться от жестоких ударов.

Поэтому всякий раз при появлении укротителя с хлопающим бичом

звери, как шальные, шарахаются в дальний конец клетки. Первый

номер готов.

«Учение» продолжается. В клетку вдвигают глухой барьер. Сна¬

чала звери, боясь нового предмета, сбиваются в кучу, но вот прихо¬

дит в действие бич, и они, забыв все на свете, волей-неволей прыгают

через препятствие. Второй номер готов.

Нет предела жестокости такого укротителя. Он стремится, чтобы

при одном появлении его дикие звери приходили в состояние ужаса.

Тогда их можно заставить делать, что угодно, даже скакать сквозь

пылающий обруч, ведь если не прыгнешь, то попадешь под бич, а он

страшнее огня, страшнее всего на свете.

Кроме бича укротители пользуются еще острыми пиками, желез¬

ными вилками, громко стреляющими пистолетами, чем доводят зве¬

рей до смертельного ужаса.

Варварским, бесчеловечным приемам дрессировки надо противо¬

поставить выработанный им, Дуровым, метод, основанный на прин¬

ципе воздействия непосредственно на чувства и разум животного.

Принцип этот — наталкивание животного на определенное движение-

творчество. Активное, светлое творчество, возбуждаемое радостью,

удовольствием.

Вся суть в том, чтобы животное было свободно от чувства подав¬

ленности, страха. Питомцы Уголка всякий раз за исполнение задания

получают от своего воспитателя поощрение — лакомство, и они охот¬

но выполняют свой урок. Сам Дуров скажет, что его метод основан

на вкусопоощрении.

Бодрое, здоровое состояние животного, однако, еще не все. Как

заставить его слушаться, беспрекословно исполнять волю своего вос¬

питателя, творить в нужном для него направлении? Есть еще и пси¬

хологический способ воздействия. Внушение... Гипноз...

Резкий голос врывается в тишину ночи: «Я люблю вас!», «Быть

или не быть?» — это попугай Арра повторяет во сне недавно выучен¬

ные фразы.

Дом на Божедомке живет полной жизнью.

Тысячи верст исходил, изъездил, исколесил в ненасытной жажде

успеха. Триумфальные гастроли. Коррида на Ла Плаца де торос в

Мадриде, и бык, пронзенный острием шпаги русского клоуна... Гран¬

диозный цирк, затем одиночная камера в мрачном замке Моабит в

Берлине... Пленительные улыбки гейш в чайных домиках на улице

Гиндза в Токио... Лучшие русские цирки в Петербурге, в Москве, про¬

винции... Повсюду, всегда неизменный успех.

Дороги, дороги, дороги... Слава, покрытая пылью дорог. Но не

меркло ее ослепительное сияние, блистательные лучи ее, казалось,

ничто, никогда не затмит. И вот жалкое шапито антрепренера Мак-

симюка в Мариуполе. Скверная гримаса судьбы!

Маленький город на берегу Азовского моря. Идет второй год ми¬

ровой войны, и сюда доносятся ее раскаты. Местное население —

русские, украинцы, греки, евреи, болгары, чиновники, торговцы, ры¬

баки, огородники — смесь племен и народов, занятий... Война разду¬

ла шовинизм и взбаламутила житейское море. Лишь в цирке объеди¬

няется разноязычная, разнородная публика Мариуполя.

Афиши, расклеенные на улицах города, извещают о гастролях

«всемирно известного, настоящего» соло-клоуна Анатолия Дурова,

который прибыл специально, чтобы дать всего несколько представле¬

ний в цирке антрепренера Максимюка.

Азовское море возле Мариуполя непохоже на море — серое, мут¬

ное, безрадостное. И город не напоминает настоящий город. Дома буд¬

то все одинаковые — деревянные, редко каменные. Тянутся унылые

заборы, пустыри, сады. Только церкви разных вероисповеданий не

похожи друг на друга, но и они одинаково окружены глухими ограда¬

ми, за которыми заросли сирени. И опять — заборы, унылые, беско¬

нечные.

Неужели нельзя было выбрать другого места для гастролей? Увы,

нет! Прославленный, всемирно известный соло-клоун Анатолий

Дуров все меньше интересовал публику.

Причина? Время ушло вперед, а художник, творец, артист оста¬

новился на месте. Свершилось невероятное — сатирик Анатолий Ду¬

ров, стяжавший славу острыми, злыми шутками, стал казаться прес¬

ным и скучным.

Не сразу публика охладела к нему. Происходило это исподволь,

незаметно для обеих сторон, но настал день, когда вдруг заговорили:

«Он устарел, неинтересен, повторяется...» И в том не было ни досад¬

ного заблуждения, ни клеветы.