Братья Лафит
Шрифт:
– Рано утром на пустынных улицах это невозможно просле-
дить, оставаясь незамеченным. Мы только спугнём птичку, и она больше не вернётся в любовное гнёздышко, господин прокурор.
Граймз, радостно потирая руки, удовлетворённо хмыкнул и полюбопытствовал:
– Она хорошенькая?
Левье пожал плечами. Он не интересовался женщинами.
– Мадемуазель неплохо музицирует. Под её окнами в заросшем саду я послушал дюжину арий из итальянских опер, которыми она так увлекается.
– Вы отлично поработали, Левье!
– Теперь главное не испортить дело, как
– Да, вы правы, инспектор. Этот разбойник имеет своих людей в полиции. И если мы будем действовать обычными методами, его опять предупредят. Проведите операцию самостоятельно, Левье. Возьмите двух-трёх человек со стороны, устройте засаду и арестуйте счастливого любовника, когда он будет покидать свою возлюбленную. Я не забыл своих обещаний. Как только Пьер Лафит окажется за решёткой, я договорюсь с начальником полиции о вашем переводе на должность судебного следователя.
Левье встал, натянул на голову старую шляпу.
– Людям со стороны надо платить, господин прокурор.
Граймз порылся в кошельке, протянул несколько банкнот. Левье покачал головой.
– Они не возьмут ассигнации. Если англичанам удастся вернуть свои колонии, этими долларами будут подтираться.
– Левье, вы думаете, что говорите?
– Только то, о чём говорят все в городе, господин прокурор.
Граймз высыпал на стол серебро.
– Этого хватит?
Левье скучающе пересчитал монеты, сунул их в карман, не забыв и банкноты.
– Если будет мало, я постараюсь поменять у таможенного кассира. Подлец берёт один к десяти. Подготовьте ордер, господин прокурор, и наберитесь терпения.
Левье, убедившись, что любовник снова пришёл на тайное свидание, как всегда, без охраны, чтобы не компрометировать даму, тихо, без шума заменил кучера на козлах дожидавшегося фаэтона. Теперь оставалось ждать, когда мышеловка захлопнется.
…Пьер Лафит, размягчённый и приятно утомлённый любовью, ещё затемно покинул пылкую дочь художника, тенью проскользнул в сразу тронувшийся с места экипаж и только тогда в углу салона заметил серый силуэт.
– Сидите смирно, мсье Лафит, – раздался голос инспектора. – На запятках двое моих людей. Сопротивление бесполезно.
11
Пришедшая из города весть об аресте боса всполошила разбойничий лагерь.
– Я предупреждал Пьера, что женщины не приносят счастья, – сказал Доменик, – но он не мог жить без сладострастных приключений.
Адвокат Морель, долголетний поверенный в делах торгового дома «Лафит», немедленно подал прошение об освобождении своего клиента под залог. Прокурор Граймз отказал. Не для того он так долго стерёг удачу, чтобы теперь выпустить её из рук.
– Мсье Лафит будет наказан за свои преступления по всей строгости американских законов.
Адвокат подал жалобу судье Холлу:
– Моего подзащитного держат в цепях, словно врага рода человеческого. Ваша честь, не гневите Бога, будьте милосердны.
Холл поговорил с окружным прокурором, но ничего не добился. Подозрительный Граймз распорядился даже увеличить охрану
Рене Белюш отплыл неделю назад в Венесуэлу с грузом для войск Боливара. Доменик и Жан Лафит, взявшие на себя руководство сообществом вольных охотников, задумали подготовить побег Пьера, однако сведения, собранные ими о тюрьме Калабус, быстро разрушили планы освобождения брата. Из подземелья замка ещё никто никогда не убегал.
Накануне за возвращавшейся с охоты парой корсарских шхун неожиданно бросились в погоню бриг и мощный фрегат британского королевского флота. Флибустьеры еле успели укрыться в бухте, а англичане, наткнувшись на мели, всю ночь промеряли глубины, надеясь утром пройти по фарватеру.
Жан Лафит, внимательно следивший за приготовлениями непрошеных гостей, распорядился снять с кораблей самые крупные пушки и установить их в густом кустарнике на оконечности острова, обращённой к узкому проливу.
На рассвете бриг снялся с якоря и с приливом осторожно вошёл в горловину между двух островов. Жан Лафит подпустил его вплотную и открыл сокрушительный огонь. Первыми выстрелами, ядрами скованными попарно цепями, смели такелаж. Корабль потерял управление и, расстреливаемый в упор, сел на мель. Английские моряки в панике спасались на шлюпках. Из внутренностей подбитого брига повалил дым, а несколько минут спустя в небо взметнулся столб пламени и раздался страшный взрыв. Остров вздрогнул, высокая волна окатила берег. На головы артиллеристов Жана Лафита в наступившей неестественной тишине посыпались обломки корабля. Фрегат, обстреляв с моря береговую батарею, в спешке взял на борт уцелевших моряков и ушёл в море, исчезнув за горизонтом.
Жан Лафит удовлетворённо окинул взором поле боя.
– Больше они к нам не сунутся.
Престиж младшего брата боса необычайно вырос. Баратарийцы знали, что Жан несколько лет воевал в Европе, но в настоящем деле видели его впервые. Обладал он и организаторскими способностями. Если Доменик был хорош в абордажной схватке, то с работой, регулирующей жизнь всей разбойничьей колонии, справлялся плохо. Горячая, непоследовательная, порывистая и увлекающаяся натура старшего брата быстро утомлялась от решения рутинных проблем. Рене Белюш, проникшись идеями Боливара, отдалялся всё дальше, всё чаще отсутствовал, появляясь в Баратарии только для того, чтобы набить трюмы своего корабля товарами для армии Освободителя. Вечером на песчаном берегу при свете костров разбойники большинством голосов избрали Жана Лафита преемником боса.
Через две недели уцелевший после боя британский фрегат вновь появился у бухты Баратария. На этот раз англичане не рискнули подходить слишком близко. Дали холостой выстрел, чтобы привлечь внимание. Демонстрируя мирные намерения, спустили шлюпку под белым флагом, которая робко, зигзагами стала медленно приближаться к проливу.
Жан Лафит прыгнул в баркас и вышел навстречу визитёрам. В английской шлюпке, кроме восьми матросов, сидевших на вёслах, выделялись своими синими мундирами с золотыми пуговицами два офицера. Когда лодки сошлись, один из них встал на корме.