Братья Львиное Сердце
Шрифт:
Дома мы сварили рыбу на очаге в горшке, подвешенном на чугунной цепи над огнем. После обеда Юнатан сказал:
– А теперь, Сухарик, давай посмотрим, умеешь ли ты стрелять в цель. Это может пригодиться.
Он повел меня в конюшню, и там, в отсеке для упряжи, висели два лука. Я понял, что это Юнатан сделал их, потому что в городе он часто мастерил луки и стрелы для ребят у нас во дворе. Но оба этих лука были больше и красивее тех, настоящее оружие.
Мы повесили на дверь конюшни мишень и стреляли в цель до вечера.
Вообще-то, странный у меня брат. У него все получается гораздо
Начало смеркаться, и Юнатан сказал, что пора отправляться в «Золотой петух». Мы свистнули Грима и Фьялара. Они паслись свободно на лугу перед Рюттаргорденом, но на наш свист тут же примчались галопом к калитке. Мы оседлали их и не торопясь поехали в деревню.
И тут я вдруг испугался и оробел. Я ведь не привык разговаривать с людьми, тем более с теми, кто живет в Нангияле, и сказал об этом Юнатану.
– Чего ты боишься? – спросил он. – Никто здесь тебя не обидит.
– Я знаю, что не обидит. А вдруг они станут надо мной смеяться?
Я сам понял, что несу чепуху. С чего бы им надо мной смеяться? Но я вечно что-нибудь выдумываю.
– Знаешь, я, пожалуй, буду теперь звать тебя Карлом, – сказал Юнатан, – это больше подходит к фамилии Львиное Сердце. Скажи я им, что ты Сухарик Львиное Сердце, они, поди, и в самом деле станут смеяться. Ведь ты сам чуть не лопнул со смеху, когда я так тебя назвал, да и я тоже хохотал.
Ну конечно, мне хотелось, чтобы меня звали Карлом. Это имя куда лучше подходило к моей новой фамилии.
– Карл Львиное Сердце! – громко сказал я, чтобы послушать, как это звучит. – Вот скачут Карл и Юнатан Львиное Сердце!
Я решил, что это звучит здорово.
– Хотя для меня ты все равно прежний Сухарик, – сказал Юнатан, – ты сам это знаешь, братишка Карл!
Вскоре мы въехали в деревню. Наши лошади гулко ударяли копытами по камням мостовой. Найти постоялый двор было нетрудно. Мы издалека услыхали смех и голоса людей. И вывеска с большим позолоченным петухом была видна издалека. Это был самый настоящий старинный трактир, о каких я читал в книжках. В маленьких окнах так приветливо светился огонь. Мне ужасно захотелось войти туда. Ведь до сих пор я в трактирах никогда не бывал.
Но сначала мы въехали во двор и привязали Грима и Фьялара рядом с другими лошадьми, которых там было много. Правду сказал Юнатан, что в Нангияле без лошади не обойтись. Мне думается, жители Долины Вишен все до одного приехали в тот вечер в «Золотой петух» верхом. В трактире было не протолкнуться, когда мы вошли туда. Мужчины, женщины и ребятишки – вся деревня от мала до велика собралась здесь. Люди сидели и весело болтали, хотя маленькие дети уже спали на коленях у родителей.
Как все обрадовались, когда мы вошли!
– Юнатан! – послышались крики. – Юнатан пришел!
Сам хозяин постоялого двора, рослый, румяный, довольно красивый человек, заорал, перекрывая шум:
– А вот и Юнатан! Да нет, он не один! Да это братья Львиное Сердце!
Он схватил меня и поставил на стол, чтобы все меня видели, и я стоял там, чувствуя, что краснею.
Но Юнатан сказал:
– Это мой любимый брат, Карл Львиное Сердце, который наконец-то явился сюда! Примите его ласково, так же, как приняли меня.
– Да уж будь спокоен, – ответил хозяин и снова поднял меня. Но, прежде чем поставить меня на пол, он на секунду прижал меня к себе, и я почувствовал, какой он сильный.
– Мы с тобой, – сказал он, – будем добрыми друзьями, такими же, как с Юнатаном. Меня зовут Юсси. Хотя все называют меня Золотым Петухом. К Золотому Петуху ты можешь прийти в любую минуту, не забывай этого, Карл Львиное Сердце!
София сидела одна за столом, и мы с Юнатаном уселись рядом с ней. Мне кажется, она нам обрадовалась. Она ласково улыбнулась, спросила, понравилась ли мне моя лошадь, а Юнатана попросила прийти как-нибудь и помочь ей в саду. Потом она замолчала, и мы поняли, что она чем-то опечалена. Я заметил и еще кое-что. Все сидевшие в трактире смотрели на Софию с почтением, а когда кто-нибудь поднимался и уходил, он кланялся ей, как будто она была важная персона, а я этого никак не мог понять. На ней было простое платье, на голове платок. Она сидела, положив загорелые руки на колени, как простая крестьянка. «Что же в ней такого особенного?» – думал я.
Мне было весело на постоялом дворе. Мы пели разные песни. Одни из них были мне знакомы, другие я слышал в первый раз, и все здесь вроде бы от души веселились. Но так ли это было на самом деле? Иногда мне казалось, будто их что-то печалило так же, как Софию. Как будто они время от времени о чем-то задумывались, чего-то боялись. Но ведь Юнатан говорил, что жизнь в Долине Вишен легкая и простая, чего же им тогда бояться? Правда, нельзя было сказать, что вид у них был все время унылый, ведь они пели, смеялись и вроде бы все были добры друг к другу. Но мне казалось, что больше всех им нравился Юнатан, так же, как это было у нас дома. И София, по-моему, им тоже нравилась.
Когда же мы с Юнатаном собрались домой и вышли во двор, чтобы отвязать лошадей, я спросил брата:
– Послушай, Юнатан, а что же такого особенного в Софии?
И тут где-то рядом с нами сердитый голос сказал:
– Вот именно! Что в ней особенного, я никак не могу понять!
На дворе было темно, и я не мог разглядеть говорившего. Но вот он встал в полосу света, падавшего из окна, и я узнал его. Это был рыжеволосый кудрявый человек с небольшой рыжей бородкой, сидевший в трактире почти рядом с нами. Я обратил тогда внимание на то, что лицо у него было злое и что он не пел вместе со всеми.
– Кто он такой? – спросил я Юнатана, когда мы выехали за ворота.
– Его зовут Хуберт, – ответил брат, – и он прекрасно знает, что в Софии особенного.
Мы поскакали домой. Был прохладный звездный вечер. Я никогда не видел сразу так много звезд, и таких ярких, и попробовал угадать, которая из них планета Земля. Но Юнатан сказал:
– Ох, Земля… Она движется где-то далеко-далеко в космосе, ее отсюда не видно.
Я подумал, что это все же печально.