Братья-оборотни
Шрифт:
Бонни немного помолчала, затем сказала:
— Нет, мудаки тут ни причем. Если мудаков бояться, так придется любое новшество отвергать. Пусть не мудаки трактуют закон божий, а нормальные люди вроде нас с тобой. Мы с тобой знаем, что в колдовстве нет ничего плохого, почему мы должны скрывать это знание?
— А ты уверена, что мы с тобой не мудаки? — спросил Мелвин. — Сможешь обосновать?
Бонни надолго задумалась. Затем спросила:
— Ты уже решил, что будем делать, когда достигнем замка?
—
— А потом? — спросила Бонни.
— Потом ты обратишь меня обратно в Мелвина Локлира, — сказал Мелвин. — Мои вассалы узнают меня и снова присягнут мне. Я стану править строго, но справедливо.
— А Бенедикт? — спросила Бонни.
— Бенедикту пиздец, — ответил Мелвин. — Во-первых, мне понравился его артефакт, хочу отобрать. Во-вторых, он слишком много знает. В-третьих, мудак.
— Ты не должен быть под подозрением, — заметила Бонни. — Кто бы его ни убил, все подумают на тебя.
— Конечно, — кивнул Мелвин. — Поэтому я не буду его ни убивать, ни заказывать. Я предоставлю это дракону. Без меня ему от дракона не отбиться, а я не могу охранять его круглые сутки. Думаю, эта проблема решится сама собой.
Бонни улыбнулась и сказала:
— Как ты ловко все планируешь.
— Дык, — тоже улыбнулся Мелвин. — Давно уже все говорили, что я умен не по годам, и из меня вырастет ловкий интриган. Ну, вот и вырос.
Бонни неожиданно помрачнела.
— Тебе восемнадцать лет, если я ничего не путаю, — сказала она. — А мне двадцать семь, я уже три раза замужем была…
— И три раза овдовела? — заинтересовался Мелвин. — Так быстро? Как ухитрилась?
Бонни нахмурилась.
— Как-то само получилось, — ответила она. — Моего первого мужа убил мой второй муж. Потому что любил меня сильно, а я замужем за другим. А второго мужа убил третий муж, он был братом первого и мстил.
— А третьего мужа кто убил? — спросил Мелвин.
— Я, — ответила Бонни. — Отравила бледными поганками. Он такой мудак был…
— Суровая ты женщина, — сказал Мелвин.
— Жизнь суровая, — вздохнула Бонни. — О, гляди! Помнишь, та поляна, где на нас дракон напал? Так вот она!
— Точно, — кивнул Мелвин. — Эй, Бенедикт! Готов сразиться с драконом?
Бенедикт остановил коня, некоторое время размышлял о чем-то неведомом, затем спешился и стал раздеваться.
— Бенедикт, ты ебанулся? — спросил его Мелвин.
— Я не ебанулся, — ответил Бенедикт. — Со мной разговаривал господь и ниспослал откровение. Остаток
— Где же ты найдешь рубище? — удивился Мелвин.
— У меня нижнее белье ветхое, — объяснил Бенедикт. — Сойдет.
— Ну, как знаешь, — сказал Мелвин. — Эй, рыцари! Как там тебя, Брюс! Будь любезен, поохраняй святого отца, а то ему тут откровение было…
— Брюс, иди на хуй! — рявкнул Бенедикт.
Сэр Брюс, только что повернувший коня, невозмутимо вернул животное на прежний курс.
— Поехали, Бонни, — сказал Мелвин, посмеиваясь.
— Ничего не понимаю, — сказала Бонни, когда они немного отъехали. — Что это на него нашло?
— Трусость, — объяснил Мелвин. — Он раньше не думал, что на нашем пути может сидеть дракон в засаде, а теперь подумал. А кто для дракона первейшая цель?
— Ты, — сказала Бонни.
— А вторая?
— Бенедикт.
— Все верно, — кивнул Мелвин. — Вот он и маскируется. На свой артефакт он не слишком полагается, на рыцарскую охрану — тем более. А смешается с голодранцами, глядишь, дракон и не заметит.
— Раньше надо было думать об этом, — заметила Бонни.
— Однозначно, — кивнул Мелвин. — Бенедикт никогда не отличался умом и сообразительностью. Он другим берет, наглостью и жестокостью.
— Жестокость-то откуда? — удивилась Бонни. — Раньше его в этом никто не обвинял.
— Те, кого он пытал, его уже ни в чем не обвинят, — сказал Мелвин. — А кого не пытал, тем похуй. Я — редкое исключение.
— Что-то не чую дракона, — сказала Бонни. — Сдается мне, не сидит он в засаде.
— Ну и заебись, — улыбнулся Мелвин. — Пусть этот мудак ноги разомнет, ему полезно.
Некоторое время они ехали молча, затем Бонни спросила:
— Мелвин, что будет с нами?
— А я-то почем знаю? — пожал плечами Мелвин. — Или со щитом, или на щите, а что конкретно — нам знать не дано.
— Я не об этом, — сказал Бонни. — Я о нас с тобой. Ты недавно сказал, что Бенедикт слишком много знает. Я знаю не меньше.
Мелвин рассмеялся, нагнулся с седла, ухватил Бонни за плечо, притянул к себе и смачно поцеловал в губы. Какие-то пешие долбоебы, наблюдавшие за святым похода с почтительного расстояния, засвистели и заулюлюкали.
— Я тебя люблю, — сказал Мелвин. — Женой я тебя не сделаю, ты уж извини, родом не вышла, но официальной фавориткой станешь. Как вступлю во владение замком, дам тебе дворянство за особые заслуги, какой-нибудь удел маленький… Детей наших признаю официальными бастардами… Чего так смотришь?
— Ничего, — сказала Бонни и пожала плечами. — Спасибо тебе, ты щедрый.
— Не понял, — сказал Мелвин. — Ты так говоришь, как будто я на самом деле не щедрый, а ты иронизируешь. Будто хочешь чего-то большего.