Братья по крови
Шрифт:
– Паллас хочет, чтобы кампания провалилась, – выдавил он наконец. – Чтобы Рим ушел из Британии.
– Но зачем? – удивленно вставил Септимий.
– Чшш! – одернул его Нарцисс. – Стой и помалкивай. – Он снова нагнулся к Музе: – Продолжай, друг мой. Так зачем Паллас хочет нашего ухода с острова?
– Он копает под Клавдия… Если легионы уйдут, то это осложнит положение императора, а с ним и его законного сына Британика.
– Ну и меня, само собой.
– Да.
Нарцисс желчно усмехнулся. Так вот она, истинная подоплека козней Палласа… С императором она увязана мало. Клавдий стар, жить ему осталось от силы несколько лет, а то и вовсе месяцев.
Прежде чем продолжить допрос, Нарцисс сделал глубокий вздох.
– И как же Паллас намеревается достичь своей цели?
– Он послал лазутчика, сговориться с Каратаком [3] … и еще с могучим вождем северных племен. Если Каратак сможет их объединить, то наши легионы не выстоят… Провинцию мы потеряем.
– Как звать того лазутчика? Назови имя.
Муза, поморщившись, покачал головой.
– Не знаю. Паллас не говорил.
Нарцисс цыкнул и раздраженно выпрямился.
3
Каратак – вождь бриттского племени силуров.
– И еще… Еще кое-что для твоего сведения, – выдавил Муза.
– Что? – чутко изогнулся Нарцисс.
– У лазутчика есть еще одно задание… Умертвить двух твоих людей.
– Моих людей? – недоуменно возвел бровь царедворец. – Но у меня нет лазутчиков в Британии.
– Паллас думает иначе… Он хочет убить тех двух офицеров, которые, он знает, связаны с тобой.
– Кто же это?
Муза облизнул пересохшие губы и не сразу, вымученно ответил:
– Квинт Лициний Катон… и Луций Корнелий Макрон.
– Эти двое? – Нарцисс не смог сдержать смешка. – Они мне не служат. Во всяком случае, теперь. Паллас лишь тратит время зря, если считает, что их гибель нанесет мне урон. Кроме того, мне жаль тех его соглядатаев, что решатся скрестить с ними мечи… Это всё? Или ты хотел сказать мне еще что-нибудь?
Муза страдальчески покачал головой.
– Нет, это всё.
– Тогда хвалю, друг мой, – похлопал его по руке Нарцисс. – А теперь отдыхай. Поправляйся.
Уголки губ Музы чуть заметно приподнялись в улыбке блаженной усталости, тело обмякло. Нарцисс выпустил его руку и двинулся к двери, жестом веля Септимию следовать за собой.
– Ну вот, теперь мы знаем.
– Что ты думаешь делать? – тихо спросил сын. – Нужно предупредить полководца Остория.
– Я думаю, незачем. Пускай он лучше ничего не знает. Этот вопрос следует уладить тихо. Вслед за лазутчиком Палласа нам нужно послать своего человека. Выследить мерзавца и поставить точку во всем этом заговоре. А посланец заодно предостережет Катона с Макроном. – Нарцисс мрачно усмехнулся. – Не думаю, что они будут рады какому-либо известию, полученному от меня, но предупредить их об опасности – что может быть честней и благородней? Кроме того, когда-нибудь, глядишь, они могут мне снова понадобиться. Увидим.
Септимий пожал плечами, а затем спросил:
– И
Нарцисс, повернувшись, смерил сына взглядом.
– Я думаю вот о чем, мальчик мой: купи-ка себе теплой одежды. Я слышал, климат в Британии и летом-то суровый.
– Я?! Ты, должно быть, шутишь.
– А кому мне еще довериться? – возбужденной скороговоркой заговорил Нарцисс. – Я тут сам занят по уши, руками и ногами держусь за свою должность при императоре. Я ведь не глупец, мальчик мой, и все вижу. Некоторые из моих соглядатаев уже перебрались под крыло к Палласу, а другие об этом подумывают. Ты же – лучший из моих поверенных и единственный, кому я могу доверять безоглядно, хотя бы потому, что ты мой сын. Так что, кроме тебя, послать мне некого. Если б я мог, то уже сделал бы это. Ты ведь понимаешь?
Он посмотрел на сына мягко, просительно, и тот нехотя кивнул:
– Хорошо, отец.
Нарцисс приязненно сжал сыну плечо.
– Вот и хорошо. Ну, а теперь мне пора обратно во дворец. Император ждет к ужину. А ты обо всем здесь позаботься. Приберись, дай денег Анку…
Септимий ткнул большим пальцем в сторону столешницы:
– А как быть с ним?
Нарцисс мельком глянул на прикрытого лохмотьями бывшего соглядатая своего врага.
– Он больше не нужен ни нам, ни кому-либо еще. Так что – ножом по горлу, лицо изуродовать до неузнаваемости, и в Тибр. Паллас, я думаю, уже хватился. Так что пускай его Муза исчезнет без следа, а хозяин попереживает, самовлюбленный ублюдок… Всё, действуй. Я пошел.
Глава 3
Британия, июль
– О боги, боги, – укоризненно поцокав языком, вздохнул сириец. – Я вижу, эта вещь побывала не в одной переделке.
Он изучающе оглядывал панцирь Катона, поводя пальцами по вмятинам и ржавчине, образовавшейся в желобках, изображающих рельеф мускулатуры. Затем он повернул его тыльной частью.
– Здесь хоть немного получше. Чего и следует ожидать от одного из самых бесстрашных офицеров императора… О подвигах префекта Квинта Лициния Катона ходят легенды.
Прежде чем ответить, тот иронично переглянулся со своим другом центурионом Макроном:
– Легенды? Ну да, во всяком случае, среди торговцев доспехами…
Сириец смиренно потупил голову, после чего поставил панцирь и повернулся к Катону со слегка виноватым выражением.
– Увы, господин, но мне думается, что восстановить эту вещь обойдется дороже, чем она на самом деле стоит. Само собой, я рад буду дать справедливую цену, если вы захотите обменять эту вещь на новую.
– Справедливую… держи карман шире, – благодушно проворчал Макрон со стула, на котором вольготно расположился: ноги вытянуты вперед, мощные руки сложены на груди. – Не слушай его, Катон. Я лучше пошлю кого-нибудь из ребят в кузню оружейника, и тот подстучит, где надо, молоточком за цену в разы более скромную, чем этот негодяй заломит за замену.
– Воля ваша, благородный центурион, – мягко ответил сириец, – только каждый удар, как вы изволили выразиться, молоточком по этому панцирю может ослабить всю вещь целиком. От него доспех местами становится хрупким. – Он с участливо-почтительным видом повернулся к Катону. – Мой дорогой господин, я ведь себе этого не прощу. Я ночами спать не буду из переживания, что вы отправитесь на войну с этими жестокими варварами в панцире, который может подвергнуть вашу жизнь опасности, а Рим – лишить услуг одного из сильнейших офицеров империи.