Братья по разуму
Шрифт:
— Всего только до пятнадцати? — Хичкок указал на голую каменистую равнину. — Так почему же тут нет снега? Ведь он начинает таять только при тридцати двух градусах.
— По шкале Фаренгейта, — нетерпеливо объяснил Мюллер, — а мы пользуемся стоградусной. Но, во всяком случае, полностью снег сходит только на морском берегу. По ту сторону гор его хватает. Ну, сами увидите.
Горы надвигались на них и, казалось, становились все выше. Покрытые снегами склоны и голые отвесные скалы уходили вверх, словно стена, воздвигнутая сказочными великанами. Несколько минут планелет летел вдоль стены,
Едва он поднялся над гребнем, как в него ударил ветер. Рев мотора перешел в пронзительный вой — маленькая машина с трудом пробивалась вперед сквозь массы холодного воздуха, стекающего с гор. Внизу зияли трещины, мелькали темные полосы камней, вмерзших в лед.
Хичкок опять поднял камеру — кадры этого мрачного ледника тоже сыграют свою роль.
— Куда мы летим? — спросил он.
— На плато по ту сторону гор, — ответил Мюллер. — Туда, где водятся шаркуны.
Хичкок задрал голову и посмотрел на зубчатый хребет. Ущелье тут поворачивало, равнина скрылась из вида, и повсюду вокруг в небо уходили могучие пики.
— Но разве шаркуны… (фу, до чего же неприятно произносить это дурацкое название!)… разве шаркуны не обитают по эту сторону гор?
— На побережье их почти нет, — ответил Мюллер. — Здесь оно полностью отрезано от внутренних областей и зимой им тут нечего есть. Нет, в основном они предпочитают снежный край.
— Снежный край? (До чего зловеще это звучит!) Но как же они поддерживают там свое существование?
— Ничего, живут, — сказал Мюллер.
Ледник вновь стал почти отвесным — тут он был зажат между двумя отрогами главного хребта. Планелет плавно взмыл над краем ущелья. Теперь они летели над самым сердцем гор.
— Но как живут? — Хичкок желал получить точный ответ. — Чем они поддерживают свое существование?
— Стирают друг другу белье, — заявил Мюллер, не моргнув и глазом.
— Не понимаю, — протянул Хичкок с недоумением.
— Обгладывают друг другу кости, если вам так больше нравится.
Далеко внизу под ними теперь распростерлось холмистое нагорье, утопающее в снегу. Небо было безоблачно синим, и безжизненная белая поверхность ослепительно сверкала. Хичкок поспешно изменил настройку камеры, снизив чувствительность, чтобы ввести поправку на этот блеск.
— Вот он, — сказал Мюллер. — Край шаркунов.
«Словно какой-нибудь средневековый барон, который показывает свои владения с главной башни замка», - решил Хичкок, а вслух спросил:
— Так где же они?
Мюллер досадливо хмыкнул.
— Тут где-нибудь. Но это довольно-таки большая территория, а численность шаркунов невелика. По нашей последней переписи один шаркун приходится на двадцать квадратных миль. К тому же в пяти случаях из десяти их удается обнаружить только с помощью прибора, фиксирующего излучение животного тепла.
Он замолчал, достал солнцезащитные очки и протянул их Хичкоку.
Хотя планелет летел уже над плато, они сохраняли прежнюю высоту.
— Ловушки
— Ладно, обойдемся, — буркнул Мюллер. — Только зря время потеряем. — Он обернулся к Хичкоку. — Ловушки теперь почти всегда остаются пустыми. Шаркуны разобрались, что к чему, и обходят их стороной.
— Неужели? — Хичкок явно заинтересовался.
— Мы используем ямы-ловушки, — объяснил Мюллер. — От других в здешних местах толку нет никакого. Двести лет назад их только-только успевали проверять, а теперь попавший в ловушку шаркун — редкость.
— Понимаю, — протянул Хичкок.
Превосходно, нет, право же, превосходно! Во всяком случае, коренным обитателям планеты удается как-то защищаться от произвола этих людей!
— А знаете, что я думаю? — доверительно сказал Мюллер.
— Я думаю, что мы с самого начала ловили только тех, кто плохо соображал. Умные быстро поняли, в чем тут штука, и уже больше не попадались. Ну, а теперь все те, кто не умел соображать, вымерли, и остались одни умники. Вот нам и не удается их поймать. Во всяком случае, с помощью ловушек.
— Ах, так, значит, вы их все равно ловите? — сделал вывод Хичкок.
— Да, ловим, только редко, — ответил Мюллер и наклонился к пилоту. — Поверните-ка туда, где мы на прошлой неделе видели много следов. Может, они все еще там шляются.
— Но как? — не отступал Хичкок. — Как вы их ловите?
— Погодите, сами увидите.
С этими словами Мюллер поднял крышку ящика у своих ног и вытащил свернутую и сложенную пополам сеть. Он аккуратно уложил длинный плотный рулон на узкую полку у нижнего края прозрачного колпака, тянувшуюся между ним и Хичкоком, и закрепил торчащие из уголков шнуры в специальных кольцах под полкой.
— Доктор Мюллер, — чуть ли не умоляющим тоном начал Хичкок, — неужели вы никак не пробовали помочь эти беднягам? Совсем ничего для них не делали? Равнодушно оставляли их на произвол судьбы в этих жутких краях? Чтобы они голодали? Мерзли? Умирали?
— Ну и что — удивленно сказал Мюллер. — Это же самые обыкновенные животные.
— Но… но ваш долг, долг гуманного человека требует оказать им помощь, — возразил Хичкок, весь содрогаясь.
— Послушайте, — сказал Мюллер твердо, равнодушно и терпеливо. — Мы — ученые. Мы присланы сюда изучать этих зверюг — наблюдать за ними, смотреть, не эволюционируют ли они. Если мы примемся их опекать, то все испортим. Тогда уже невозможно будет разобрать, что произошло само собой, а что мы вызвали своим вмешательством. Да и в любом случае им живется ничуть не хуже, чем жилось бы, если бы мы вообще не открыли этой планеты.
— Доктор Мюллер, в вас нет и следа гуманности! — провозгласил Хичкок голосом, исполненным беспощадного осуждения.
Мюллер расхохотался.
— И очень хорошо, что нет. А то мне тут нечего было бы делать, — сказал он. — Послушайте, уважаемый, этим зверюгам приходится нелегко, но если они не будут приноравливаться к условиям жизни на своей планете, им останется одно — сдохнуть. Раз они живут, значит, сумели приспособиться. А раз сумели приспособиться, значит, они эволюционируют. Вы что же, хотите помешать эволюции? Вам это нужно?