Братья Райт

Чарнлей Митчель

Мальчики не могли обнаружить никакой ошибки в конструкции новой модели — большая машина казалась точным повторением маленьких удачных моделей, она отличалась от них лишь своими размерами.

Но Вильбур и Орвилль не были обескуражены. Они решили сделать еще большую машину — точное повторение их крошечной «летучей мыши». Они работали над ее частями с прилежанием бобров, и, когда аппарат наконец был готов, они были твердо уверены, что на этот раз их работа окажется удачной.

Но и эта модель не полетела.

Мальчики пришли в отчаяние. Насколько они видели, все было сделано совершенно

правильно. Отец и мать тоже не могли указать им ни одной ошибки в устройстве новой модели. Эта модель выглядела совсем как оригинал, только была больших размеров. Крылья кружились, и модель даже немного подпрыгивала, когда начинала раскручиваться резина и аппарат отпускали, но все же геликоптер не мог подняться.

В конце концов Виль и Орв пришли к заключению, что не стоит тратить время на устройство машин, которые не работают. Они вернулись к обычным змеям: змейки-то они умели делать так, что те летали замечательно.

Прошли многие годы, прежде чем братья Райт поняли действительную причину своей неудачи. Для аппаратов только вдвое больше той маленькой «летучей мыши», которую принес им отец, нужен был двигатель сильнее в восемь раз, чтобы модель полетела. Этот закон, прежде чем он был открыт, причинил много огорчений не только мальчикам Райт, но и многим взрослым, работавшим над созданием геликоптеров — аэропланов, поднимающихся вертикально с земли.

Мальчикам Вильбуру и Орвиллю Райт неоткуда было узнать об этом: законе в то далекое время — более пятидесяти лет назад.

ЗМЕЙКИ, БЕЗБОЛ, ШИННИ

Мальчики становились старше. Вильбур заканчивал трехгодичный курс старших классов школы, а Орвиллю оставалось проучиться еще год в средних классах. Устроить Вильбура в колледж (высшую школу) Мильтону Райт было нелегко. Его жалованье было невелико, семья большая, а обучение в колледже стоило дорого. Поэтому Вильбуру приходилось самому стараться заработать на свое ученье.

И Виль не ленился: он брался за всякую работу и старательно ее выполнял. Его мать верила в способности мальчиков и в их будущее. — У Орвилля порох под пятками, — сказала она однажды соседу. — Он далеко пойдет.

В свободное время Виль и Орв отдавались; с увлечением разным играм. Чаще всего они пускали змейки. Вилю казалось, что он уже перерос этот спорт, но отказаться от него ему было жаль. Оба мальчика были очень искусны в этом деле, особенно Орвилль.

По переезде семьи в Дейтон, где они уже жили раньше, несколько лет назад, возобновилась дружба мальчиков с Эдом Сайнес, мальчиком, который жил недалеко от них. Почему-то они звали Эда Джемс, затем Джемс превратился в Джемми, — и прозвище это, возникновение которого никто из троих не мог объяснить, осталось за Эдом навсегда.

Джемми рассказывает, как они пускали змейки:

«В то время Дейтон не был так застроен, как теперь, особенно на Западной стороне. Западная сторона — это низменная часть города. Она тянется вдоль реки Миами. Весной, во время разлива, эту часть города нередко заливало водой. Более оживленная часть города была по ту сторону реки.

Часть Западной стороны была застроена, часть же была просто полем, лишь кое-где виднелись деревья или изгороди. Вот почему место это было удивительно подходящим

для пускания змеев: местность была открытая, змейки не рисковали зацепиться за трубу, повиснуть на проволоке или ветвях дерева.

Изо дня в день мы приходили сюда и пускали змейки. Большей частью это были обыкновенные змейки, с рамой из перекрещивающихся лучинок. Мы не пытались делать те хитрые змейки, какие стали делать мальчики позднее для состязаний. Не устраивали мы и состязаний. Было достаточно весело запустить змей при сильном ветре, а затем лечь в тени дерева и то ослаблять, то натягивать веревку.

Мы любили «посылать телеграммы» нашим змейкам. Игра заключалась в следующем: мы брали маленькие квадратики разноцветной бумаги, делали в центре их дырки и пропускали сквозь них бечевку змейка. Затем мы подталкивали бумажки вверх, ветер подхватывал их и нес вдоль бечевки прямо к змейкам. Мы следили за тем, как несутся по бечевке эти маленькие послания, и спорили, чья бумажка первой достигнет змейка».

Было весело запустить змей при сильном ветре, а затем лечь в тени дерева и то ослаблять, то натягивать веревку.

«Однажды я сделал такой змей, — рассказывает дальше Эд — что он вовсе не поднялся. Если я бежал с ним, он только немного подлетал над землей. Виль и Орв назвали мой змей «курьером Джемми» и долго издевались надо мной, — их-то змейки всегда великолепно летали Пробовали мы делать и змейки-коробки, но недалеко ушли в этом» Невдалеке от дома Райтов был большой пустырь, жители Дейтона называли его «пастбищем». Здесь дейтонские мальчуганы играли в безбол. Виль и Орв были не лучшими и не худшими игроками в безбол чем многие из их друзей. Они часто играли в эту игру, но не увлекались ею до самозабвения, как некоторые из их товарищей.

Была еще игра, в которую часто играли мальчики. Это был шинни, род хоккея, но на земле, а не на льду. В этой игре приходилось много бегать, проявлять много выносливости и силы для управления тяжелой палкой, которой гнали мячи. Для этой игры нужны были и умение и ловкость. Немало было и несчастных случаев.

Однажды, когда Вильбур уже кончил школу, он получил во время этой игры ужасный удар палкой в рот. Его верхняя губа была разбита, несколько зубов выбито. Но самое скверное было то, что удар этот потряс всю его нервную систему настолько, что он уже не мог продолжать ученья.

Целых четыре года пришлось Вильбуру Райт оставаться дома, пока мало-помалу восстановились его силы. О помощью матери, тоже много болевшей, Вильбур старался дома наверстать то, что терял из-за невозможности поступить, в колледж. Он много читал и учился. Он работал, насколько только позволяло здоровье. Он изучал механику, занимался различными вычислениями при работах с долотом и на токарном станке — все это очень пригодилось ему впоследствии.

В то же время Виль с нежностью и вниманием ухаживал за своей больной матерью. Может быть, именно потому, что он сам был болен, он умел особенно хорошо ходить за больной, понимать, что ей нужно.