Братья Sisters

де Витт Патрик

— Сложно, но можно. Думаю, в дело придется взять еще несколько человек. Не знаю, как Варм собирался запрудить реку с одним только Моррисом на пару.

— Предлагаю вернуться к совести.

— К совести? — переспросил Чарли. — А, ну да, вернемся.

— Моррис как человек мне никогда особенно не нравился. Точнее, это мы ему особенно не нравимся, и я питаю к нему ответное чувство. Однако некоторое уважение к нему испытываю.

— Вот и я так же: не люблю, но уважаю. Моррис честный. Хоть и сбежал.

— Сбежав, в моих глазах он вырос еще больше. Что до Варма,

я восхищаюсь его умом и ничего не могу с этим поделать.

— Да, да.

— Что еще тут добавить?

— Что ты бы предпочел не убивать их.

— Именно так. Я вспомнил последнее дело, когда мы потеряли коней. Те, по чью душу мы отправились, жили убийствами. Они проливали кровь, не задумывались и заслужили смерть. Я нисколько не сомневался, когда стрелял в них.

Вспоминая то дело, Чарли немного помолчал.

— Да, ты прав. Это были тупые головорезы.

— Я совершил верный поступок, и наплевать, чем они прогневали Командора. Злые, недостойные люди. Если бы не мы их убили, они убили бы нас. Но вот Моррис и Варм… Этих двоих застрелить — все равно что поднять руку на женщин или детей.

Чарли молчал. Он думал о будущем, ближайшем и отдаленном. Я много чего еще мог ему высказать, однако решил промолчать. Хватит, наговорился. Братец понял, что я имею в виду. Вот и славно, облегчили души, да и Чарли не сильно-то против моего хода мысли. Дурной привкус ссоры в Сан-Франциско почти что прошел. Мы с братцем частенько мирились, обсуждая дела спокойно, на холодную голову.

Глава 45

Прииск Варма до темноты мы найти не успели. Пришлось разбить стоянку под дубом. Я влил Жбану спирт в глазницу. Он вновь заржал и принялся брыкаться. Когда боль прошла, улегся на землю и, бурно дыша, уставился в пустоту. Жбан почти не ел, однако я надеялся, что в нем еще прилично жизни и что скоро он поправится.

Лежа на спине и засыпая, я смотрел, как гнутся и хлещут на ветру ветки. Где-то неподалеку журчала река, но где именно, понять я не мог. Вот она, судя по звуку, на севере, а вот она, кажись, и на юге… Утром я выяснил, что река на востоке.

Прииск Варма нашли после обеда. Тут же и разбили стоянку, чтобы переночевать и чтобы Жбан отдохнул и набрался сил для перехода длиной в целый завтрашний день. А заодно мы с Чарли хотели обсудить окончание этого самого перехода.

Участок, что и говорить, Варм присмотрел удобный и живописный: на травянистом склоне песчаного берега. У подножия склона он вбил столбик с небольшой табличкой:

ЭТИ ВОДЫ — ВРЕМЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ ГЕРМАНА КЕРМИТА ВАРМА, ЧЕСТНОГО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ НА ОДНОЙ НОГЕ С СИЛАМИ НЕБЕСНЫМИ. ТЕХ ЖЕ, КТО ОСМЕЛИТСЯ ОКУНУТЬ ЗДЕСЬ В РЕКУ СВОИ ЛОТКИ, АНГЕЛЫ И СВЯТЫЕ УГОДНИКИ СЕЙ ЖЕ ЧАС ОКРУЖАТ И ОТКОЛОШМАТЯТ АРФАМИ ИЛИ ЖЕ ГОСПОДЬ НИСПОШЛЕТ СМЕРТОНОСНУЮ МОЛНИЮ НА НИХ.

По краям таблички вились изящно прорисованные виноградные лозы. Да, времени и сил на обустройство участка Варм не пожалел.

Чарли заметил

в прозрачной воде тучную форелину и решил подстрелить ее на ужин. Пуля попала рыбине в голову — в воде тут же вспухло красное облако крови. Мертвую рыбу стало сносить течением, но Чарли выхватил ее за хвост и бросил на берег рядом со мной. Я очистил рыбу, выпотрошил и пожарил на свином сале. Целых четыре фунта рыбы мы съели без остатка, разве что не тронули потрохов и ошметков головы. А после растянулись на ковре из густой, упругой травы и заснули.

Проснувшись утром, я увидел забредшего к нам на стоянку седого мужичка. Этот маленький старатель вовсю улыбался, радовался возвращению к человеческой жизни с мешочком пыли и хлопьев, добытых п'oтом и кровью.

— С добрым утречком, господа, — поздоровался он. — Я собирался кофейку себе сварить и только думал развести костер, как учуял запах дыма из вашего лагеря. Если уступите место у костерка, я и вас угощу.

Я попросил его не стесняться, и он, подбросив топлива в огонь, поставил прямо на угли закопченный чайник. При этом он бормотал под нос, словно ободряя себя самого:

— Славно, славно! Хорошо! Отличненько выходит, складно.

Каждые полминуты или около того он дергался в судорогах, и я подумал: человек так долго пробыл один, что в голове у него завелся попутчик.

— В Сан-Франциско направляетесь? — спросил Чарли.

— Ну еще бы! Четыре месяца, четыре месяца я прогорбатился на прииске. Чем ближе подбираюсь к городу, тем слабже верю, что вот, ну наконец!.. Я все тщательно продумал, до последней мелочи.

— Что это вы такое продумали?

— Все. Все, что намерен сделать, когда вернусь в город. — Мы не стали просить пояснений, да и не нужно было. Седой старатель сам принялся выдавать планы: — Во-первых, сниму чистую комнату на самом верхнем этаже и буду взирать на то, что творится внизу. Во-вторых, закажу ванну, очень горячую. В-третьих, открою окошко, сяду в нее, в эту ванну, и стану слушать, что происходит на улице. В-четвертых, побреюсь, чтобы щеки блестели, и попрошу постричь меня, а затем причесать аккуратненько, чтобы волосок к волоску лежал. В-пятых, я приоденусь полностью, с головы до ног: куплю новые сапоги, шляпу, а также рубашку, верхнюю и нижнюю, штаны, чулки… В общем, все.

— Пойду-ка я до кустиков прогуляюсь, — прервал его Чарли и отправился в лес.

Неучтивость, однако, не сбила седого старателя с толку. Он даже не заметил, как мой братец ушел: глядя в огонь, седой говорил и говорил. Пожалуй, я бы тоже мог уйти незамеченным.

— В-шестых, я съем стейк размером с мою голову. В-седьмых, напьюсь до чертиков. В-восьмых, сниму девочку покрасивше и лягу с ней в постель. В-девятых, я попрошу ее рассказать о своей жизни, потом она попросит рассказать меня о моей, потом снова заговорит она, потом снова я и так далее. Будем общаться, как приличные люди. Что я сделаю в-десятых, никого не касается. В-одиннадцатых, я отошлю девку прочь и растянусь на мягкой, чистой кроватке вот так. — Он широко раскинул руки. — А в-двенадцатых, парень, я завалюсь спа-ать!