Братья Стругацкие
Шрифт:
Меж тем в иностранной комиссии СП у АНа было много хороших знакомых — тот же вьетнамист Марик Ткачёв, замечательный индолог Мира Салганик, Влад Чесноков — вииякобец-«француз», прекрасный переводчик, работавший синхронистом у Хрущёва, а в последующие годы много пивший и рано умерший. Все они дружили долгие годы. И, конечно, ребята проинформировали — не для того, чтоб «порадовать», а просто чтобы знал о нежной любви начальства. Вот эта мерзкая возня вокруг его имени и привела к тому, что уже никуда не хотелось ехать.
Собственно, дело решилось в последний момент — 2 или 3 сентября. Получилось так, что на чапековское мероприятие ехал Алексей Александрович Сурков, автор знаменитой «Землянки»,
И практически в тех же числах, 8 сентября, у Никитских ворот в Москве арестован Андрей Синявский, а через четыре дня — Юлий Даниэль. Двух писателей посадили не за шпионаж, не за тунеядство, а именно за то, что они написали не те книги и не там их издали. Это было ново. Ещё более ново было то, что началась открытая кампания за их освобождение. Организовали даже демонстрацию 5 декабря, в День Конституции, на Пушкинской площади, у памятника поэту. Продолжалась она всего несколько мгновений: Александр Есенин-Вольпин и несколько человек рядом с ним развернули небольшие плакаты, но их так быстро выхватили гэбэшники, что даже стоявшие рядом едва успели прочесть, что там написано. А плакаты гласили «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем» и «Уважайте советскую конституцию». Есенина-Вольпина на этот раз задержали, допросили, но выпустили. Ну а процесс, который состоялся в феврале следующего года, являлся открытым чисто формально — никого туда, конечно, не пустили.
Однако в любом случае всё, что произошло, было беспрецедентно для СССР. Власть бесчинствовала, но события вызывали и чувство гордости — за отчаянно смелую демонстрацию и за письмо в поддержку писателей, подписанное десятками известных имен. АБС не относились к числу «подписантов», но к числу сочувствующих — безусловно. Буквально через одного человека они знали всех главных участников этих событий.
В октябре АН выступает в Доме науки и техники, на встрече с читателями, организованной редакцией журнала «Вопросы философии». Подобных вступлений было у него много, но это примечательно тем, что именно там знаменитого фантаста впервые видит школьник Миша Ковальчук. О нем мы ещё не раз вспомним, а в «Вопросах философии» работал замом главного редактора отец Ковальчука, что тоже окажется весьма существенным для дальнейшего.
А у БНа в Ленинграде — своё выступление. Случай редкий сам по себе, да к тому же ещё и необычный — выступает он перед школьниками средних и старших классов 239-й Ленинградской физматшколы. Это один из трех существовавших на тот момент в городе «инкубаторов маленьких чудовищ». Ребятишки эти потрясли БНа. Перед ним было — Будущее. В натуральную величину. Думалось тогда, конечно, о Лесе. Но встреча, запомнившаяся до мелочей, ляжет через год в основу понятно какой главы из «Гадких лебедей». Многие из вопросов, заданных Виктору Баневу вундеркиндами, будут в точности взяты из реальной встречи. Например, этот, сакраментальный: «Какими вы хотели бы видеть нас в будущем?», который застал именитого писателя врасплох,
2000 год, БНу задают его вновь, уже в Интернете. Торопиться некуда. Есть время подумать. Сколько угодно времени. А он всё равно отвечает практически так же, как 35 лет назад:
«Хотел бы, чтобы вы нашли в себе свой Главный Талант и чтобы всю жизнь ваша работа была для вас источником наслаждения и радости».
И только добавляет чуть виновато и самоиронично:
«Сойдёт?»
Потому что чувствует, что не ответил, что опять разочаровал… Наверно, на этот вопрос может ответить только сама жизнь.
БН после не встречался конкретно с этими мальчиками и девочками, но другие выпускники той же школы и двух других ФМШ оказались в итоге у него в семинаре: Андрей Столяров, Николай Ютанов, Сергей Переслегин, Леонид Филиппов. Это ли не ответ на вопрос?
И ещё любопытная деталь. С такими же вундеркиндами (он их ласково называет фэмэшатами) встречается АН, только уже не в Москве, а в Новосибирске в конце декабря 1966-го. Вот тогда они и напишут окончательно эту главу, быть может, лучшую во всей повести. Ведь «Гадкие лебеди» будут закончены только в 1967-м.
А в 1965-м до конца года они встретятся ещё два раза — в Ленинграде будут писать свой «Лес» неделю, с 9 и по 15 октября, а в декабре впервые поедут в Комарово. Зачем так далеко мотаться в какую-то Гагру, если совсем под боком замечательный дом творчества и тоже на море? Именно в Комарове они будут отныне работать чаще всего. Но первая встреча с этим местом была несколько настороженной, да и продолжение в тот раз получилось не совсем ласковым.
«6.12 — Прибыли в ДТ Комарово. Расположились. Всюду следы стаканных донышек. В шкафчике 4 малыша и полбутылки „333“».
Малыши — это то, что позднее станут называть мерзавчиками, пустые, разумеется, а вот полбутылки «333» — это явно недопитый портвейн, на радость какому-нибудь алкашу. Но самая милая деталь — это следы стаканных донышек. Не важно, пили из стаканов бормотуху или чай. Важно, что следы остаются только на очень старой, потрепанной мебели и там, где плохо убирают. В общем, не «Хилтон», но всё равно уютно. Им будет хорошо работаться в Комарове.
«7.12 — сделали 8 стр. + 2 стр. вечером. Арк отбил себе внутренности. Стонет. Катались на финских санях».
Уж не сломал ли он себе снова ребро? Они у него так легко ломались…
И вот торжественная запись:
«18 декабря 1965.
– сделали 8 стр. (117) И ЗАКОНЧИЛИ».
Свершилось. Уже вполне взрослая «Улитка» вползла в мир большой литературы. Она ещё не знает, какая ей предстоит тяжкая судьба, и в легкомысленной задумчивости шевелит рожками.
А братья тем временем, разогнавшись, уже не могут остановиться и тут же, 20 декабря набрасывают первый план новой повести — «Второе нашествие марсиан. Записки здравомыслящего». Потом наступает, как они пишут, осовелость. Дни и вечера заняты всякими обсуждениями, в частности важным обсуждением сценария «ТББ» для «Ленфильма». Но с каждым днём у них всё меньше серьёзного и всё больше простого трёпа — в конце концов, скоро Новый год!