Братья Волф. Трилогия
Шрифт:
Прожекторы светят на нас.
Слепят.
Публика в темноте.
Ее спрятали.
От нее остались только голоса. Ни имен, ни блондинок, ни пивных банок, ничего. Только голоса, притягиваемые светом, и их не с чем сравнить. Это именно звуки толпы, собравшейся вокруг драки. Вот и все. Это именно такие звуки, и похожи они только на это.
Мы с Карлом оба потеем. Над его пристальным взглядом блестит вазелин, вгрызаясь мне в глаза. Я тут же понимаю, что Карл и вправду задумал меня прикончить.
— Боритесь
И расходимся по углам.
Ноги у меня бесятся от предвкушения.
Сердце кувыркается.
Голова кивками отмечает два указания от Руба.
Первое:
— Не падай.
И второе:
— Упадешь — обязательно вставай.
— Ладно.
Ладно.
Ладно.
Ну и слово, а? Ну и слово, потому что не всякий раз веришь в него, когда произносишь. «Все уладится». Да, конечно, только нет. Все зависит строго от тебя самого, а в моем случае — от меня.
— Ладно, — повторяю я, теперь уже понимая всю иронию слова; бьет гонг, и вот оно.
«Вот оно? — спрашиваю я себя. — Уже? Правда?»
Ответ приходит не от меня, а от Коварного Карла, который предельно явно показывает свои намерения. Он подскакивает ко мне и выбрасывает вперед левую. Я подныриваю, разворачиваюсь и бегу из угла.
Он смеется и гонится за мной.
По кругу.
Нагоняет, я ныряю.
Он бьет боковой, не дотягивается, кричит, что я трушу.
Ближе к концу раунда его левая приходит в цель, сотрясая мне челюсть. И тут же правая, и еще раз. И гонг.
Первый раунд позади, а я не нанес ни одного удара.
У Руба есть что мне сказать.
— Даю подсказку, — говорит он, — невозможно победить, если не бьешь сам.
— Знаю.
— Ну?
— Что «ну»?
— Ну так попробуй бить.
— Конечно. — Хотя лично я рад уже тому, что целый раунд устоял на ногах. Я ликую, что еще держусь.
Второй раунд. Я все еще не бью, но на этот раз, в конце, я впечатываюсь в брезент, и толпа ревет. Карл стоит надо мной и зовет:
— Эй, пацан! Пацан!
Это все, что он говорит, а я встаю на колени, потом на ноги. Вскоре после этого — гонг. Все видят, что я трушу.
Теперь Руб напускается на меня.
— Если собираешься так и дальше, то какого хера вообще выходить?! Помнишь, что мы говорили в то утро? Это шанс. Наш единственный шанс, и ты его упустишь, потому что боишься чуток потерпеть! — На лице Руба оскал. Он рычит. — Если бы я дрался с этим парнем, я бы его вырубил в первом раунде, и ты это отлично понимаешь. А чтобы уделать тебя, мне надо двадцать минут, так что давай просыпайся и начинай шевелиться или иди домой!
Но я все равно не бью.
В публике раздается улюлюканье. Трусы никому не нравятся.
Раунды три и четыре — без ударов.
Наконец, последний, пятый, раунд.
Что происходит?
Я выхожу,
В раздевалке остальные ребята только качают головами.
Перри меня не замечает.
Руб не может себя заставить смотреть на меня.
Вместо этого он валтузит туши, подвешенные вокруг нас, а я снимаю перчатки, и мне стыдно. Перед Рубом еще один бой. Он злобно колотит туши и ждет, и мы знаем. Руб победит. Это просто видно по нему. Не знаю, откуда это в нем, — может, с той драки на школьном дворе. Не знаю, но прямо чую это носом, и вот уже второй бой окончен.
Перри командует: «Пора». Руб вмазывает последней свинье, мы идем к дверям. Как и в прошлый раз, ждем, и когда раздается голос Перри, Руб выскакивает за порог. Перри опять вопит:
— А теперь вы увидите такое, о чем будете вспоминать до конца своих дней! Будете хвастаться, что видели его! — Толпа затихает. В тишине Перри приглушает голос. Серьезный тон: — Вы еще скажете: «Я там был. Я был там в тот вечер, когда на ринг впервые вышел Рубен Волф. Я видел первый бой Рубаки Рубена Волфа». Так вы будете говорить.
Рубака Рубен Волф.
Вот, значит, имя.
Рубака Рубен Волф, и сейчас публика видит, как он идет к рингу, в куртке старшего брата. И зрители, как и все другие люди до сих пор, носом чуют. Уверенность.
Видят ее в глазах, что глядят из-под капюшона.
Походка у Руба не прыгучая и не нахальная.
Он не машет руками, изображая удары.
Но притом ни шагу не делает невпопад.
Не колеблется, не сомневается, прямой и твердый, готовый к бою.
— Надеюсь, ты получше братца, — выкрикивают из толпы.
Это меня ранит. Язвит.
— Я — да.
Но не так, как эти слова. Не так, как эти два слова из уст моего собственного брата, походя, не поморщившись.
— Сегодня я готов, — продолжает он, и я понимаю, что сейчас он беседует только с самим собой. Публика, Перри, я — мы все где-то там, фоном. Сейчас только Руб, схватка и победа. Никакого мира вокруг не существует.
Его противник, как заведено, выпрыгивает на ринг, но на этом всё. В первом раунде Руб два раза сшибает его с ног. Парня спасает гонг. В перерыве я лишь подаю брату воды, а он сидит, смотрит перед собой и ждет. Ждет боя с легкой улыбкой, будто именно здесь ему больше всего и хочется быть. Он едва заметно и часто-часто пружинит ногами. Еще-еще-еще, а потом вскакивает и идет, изготовив кулаки. Рубиться.
Второй раунд оказывается последним.
Руб мощно достает его правой. Просто вышибает легкие.