Брайтон-Бич опера
Шрифт:
— Да нет, это наверняка один и тот же человек писал, — говорю я. — Просто текст чуть-чуть изменил, вот и всё.
— Ладно, — говорит Надя. — Ну его. А вот, смотрите: «Еврей, математик, 42/168, небольшой физический недостаток, ищет такую же еврейку, для выяснения отношений, которые ведут к любви». Интересно, какой это у него иебольшой физический недостаток. Интригует, правда? А это уже серьёзно: «Приличный граждании заключит брак с состоятельной духовно и материально от 30 до 58 лет». Уж тут-то ты можешь сказать, попадаешь ты в этот интервал или пет?
— Попадаю, — говорит Алёна. — И дальше что?
— Дальше вообще уже нечто особенное, — говорит Надя. — Слушайте
— Класс, — говорит Алёна. — Хочу такого.
— А такого? — говорит Надя. — «Непорядочный, несерьезный мужчина познакомится для совместного времяпрепровождения и сами понимаете каких отношений с аналогичной по характеру тёткой, можно не одной. Обещаю разочаровать жадных, тупых, фригидных и прыщавых. Интим сразу не предлагать, но если очень хочется, то можно».
— Не надоело тебе ещё? — говорит Алёна.
— Ты что? — говорит Надя. — Я и не представляла себе никогда, что на свете столько мужиков клёвых бесхозными ходят. Вот этот ещё, например: «Если тебе невыносимо жить с теми, с кем живешь, но у тебя хороший характер и ты здоровая, 20—40 лет и хочешь надежно устроить свою жизнь с добрым, любящим, заботливым и намного старше, как примерно твой папа, то звони». А вот ещё один: «Ты симпатичная и абаяшка (так через «а» и написано), 20—35 лет, стройненькая, здоровенькая, не работающая и, желательно, с ребеночком, а я — лысый, с животиком и слегка перезрелый, ио тоже, как и ты, заботливый, преданный, сексуальный и одинокий. Давай создадим семыо. Абаяшка, абаяшка, позвони скорее Сашке». Жалко, что у меня уже есть семья, а то я и сама позвонила бы. А ещё лучше этому: «Раб любви ищет жену — рабыню на всю жизнь, которой, как воздух, нужен предмет обожания. Добрую, 30—40 лет, преданную, живущую интересами господина своего. Конечно, я понимаю, что именно такие женщины все уже замужем, но я всё-таки надеюсь на чудо. Пожалуйста, не беспокойтесь, если вы не соответствуете всем этим критериям. Сам я с Израиля. Вдовец, заботливый, преданный. Генетически запрограммированный для счастливой семьи на всю жизнь». Соблазнительно звучит?
— Очень, — говорит Алёна.
— А это что такое? Это уже вообще ни в какие ворота не лезет, — говорит Надя и продолжает читать: — «Меня зовут Женя. Мне 11 лет. Я из России. Я знаю, Америка великая и богатая страна. Возможно, в ней найдётся хороший человек и поможет мне купить хороший компьютер. Отзовитесь». Да тут сплошной детский сад пошёл. «Очень приятный 20-летний парень ищет учительницу секса. Чтобы научила, как правильно надо любить женщину/девушку, но не на словах. Заплачу! (Восклицательный знак.) Нужно срочно!!! (Три восклицательных знака.) Ничего не важно!! (Два восклицательных знака.) Только женский пол, пожалуйста!!! Три восклицательных знака и точка наконец. Не хочешь заняться обучением подрастающего поколения?
— Нет пока, — говорит Алёна.
— Ну, тогда, может, этот подойдёт, — говорит Надя. — «42/6/220, женат, ищу подругу на стороне. Понимания и жалости не надо. Только хорошее время и секс». Или это: «Если тебе хочется редких и тёплых встреч, позвони, и я тебе это устрою». Может, нозвонишь?
— Надь, правда, надоело уже, — говорит Алёна.
— Ладно, мы уже почти
— Знаете, — говорит Татьяна, — а ведь это совершенно не смешно на самом деле. Ведь для кого-то всё это не шутки.
— Да, для меня, например, — говорит Алик. — Про меня-то вы, кажется, забыли.
— Ты что, вообще серьёзно всё это, что ли? — говорю я.
— Абсолютно, — говорит Алик.
— А Милка как же? — говорю я.
— Ну что Милка? — говорит Алик. — Она свое счастье нашла вроде. А мне что теперь делать? Ну, не могу я один, понимаешь?
— Понимаю, — говорю я. — Но тогда, я думаю, тебе надо самому объявление дать.
— И что будет?
— Не знаю, — говорю я. — Может, и ничего не будет. А может, позвонит какая-нибудь женщина нормальная. У которой тоже никого найти не получается. И которая тоже одна никак не может.
— Что же, телефон свой давать? — говорит Алик. — Начнут звонить маньячки всякие. Поклонницы эзотерической любви.
— Не давай телефон, — говорю я. — Дай мыло.
— И мочалку, — говорит Татьяна.
— Нет, это так электронная почта на компьютерном жаргоне называется, — объясняет ей Алик.
— Ну, тогда действительно дай мыло, — говорит Татьяна. — Напиши что-нибудь нейтральное. Только возраст, рост, вес, цвет волос, глаз и какую женщину ты ищешь.
— Какую-какую? — говорит Алик. — Да любую.
— Что, совсем без разницы? — говорит Алёна.
— Совсем, — говорит Алик.
— Это правильно, — говорит Надя. — Это по-нашему. Если любви всё равно нет, то какая тогда, спрашивается, разница?
— Знаете что? — говорит Алик. — Любовь, как известно, приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Котлетки-то ещё остались у нас?
— Остались, остались, — говорит Татьяна.
— Ну что ж, может, тогда и накатим ещё? — говорит Алик.
— Можно, — говорю я.
— За любовь, — говорит Алёна.
— За вторую половинку, — говорит Татьяна.
— Неполную только, — говорит Надя.
— Тебе наливать неполную, что ли? — говорит Алик, который как раз занялся распределением оставшейся водки.
— Нет, за половинку неполную, — говорит Надя. — В смысле худую.
— Худую — в смысле плохую? — говорит Алёна.
— Нет, — говорит Надя. — В смысле хорошую, но неполную.
Мы дружно чокаемся и пьём до дна, закусывая последними котлетками.
ОГРАБЛЕНИЕ СО ВЗЛОМОМ
В тот день, когда ограбили Зарецких, у нас тоже произоила небольшая неприятность. Я просыпаюсь, как всегда, за полдень — правда, не сам, не потому, что выспался, а от громкого и резкого звонка домофона. Спросонья с трудом разбирая дорогу и чуть не свалившись с лестницы, спускаюсь на первый этаж, где почтальон торжественно вручает мне посылку. Это кое-какие книги, которые я заказал в одном Интернет-магазиие месяца два тому назад и о которых с тех пор уже успел благополучно забыть. Видио, позарез они мне нужны были.