Бразилия для любознательных

Аврорский Владимир Викторович

Маргарита долго не могла решиться на такую дальнюю поезд-ку. Мамы уже не было в живых, а отчиму южноамериканец не нравился. И вот однажды после долгих раздумий она решила составить компанию своей приятельнице, уезжавшей в Буэнос-Айрес. Сначала это было не больше чем просто желание посмотреть на страну, ей совершенно незнакомую, где жил ее поклонник. Вышедший из Гавра пароход за три недели доставил двух русских девушек в Сантос. Подруга поплыла дальше, а Маргарита сошла в бразильском порту. В 1933 году это был пыльный, захолустный городок. На пристани ее встретил Эдуардо. В старомодном вагоне поезда, который с большим трудом взбирался по крутому подъему на горное плато, они добрались до Сан-Паулу.

В Сан-Паулу в то время проживало полмиллиона жителей. Небольшой,

построенный в европейском стиле город произвел на парижанку приятное впечатление. Ей понравился мягкий климат, резко отличавшийся от духоты, которая ощущалась на побережье. Семейство Оливейры, пользовавшееся известностью в Сан-Паулу, встретило ее с любопытством. Прошло несколько месяцев. С женитьбой дело не двигалось. Маргарита все никак не могла переступить через одолевавшие ее сомнения. Ей не хотелось обременять себя брачными узами. Ее вполне устраивали те взаимоотношения, которые сложились у них с Эдуардо. Как-то он прямо сказал ей, что так продолжаться не может, родственники уже начинают над ним подтрунивать, намекая, что невеста из Парижа не хочет выходить за него замуж. Это унижало его как мужчину. И тогда Маргарита сделала решительный шаг. Она оставила надежду вернуться в Париж, где ее никто, кроме отчима, не ждал. Вскоре отпраздновали роскошную свадьбу при большом стечении гостей.

Благодаря связям мужа через полгода (вместо положенных десяти лет) Маргарите оформили бразильское гражданство. С тех пор она жила в Сан-Паулу. Муж занимался фазендой, на которой разводили лошадей для скачек, и доходными домами.

Однажды, будучи в Сан-Паулу, я решил прогуляться пешком по его центру. Побродив около бывшей иезуитской школы «Патиу ду колежиу», по тем местам, где в 1554 году был основан город, я оказался на оживленной улице. Недалеко от белой башни банка «Банеспа» я обратил внимание на впечатляющее высотное здание. На гранитном фасаде я прочитал имя его владельца — Эдуардо Оливейра. Это был один из его доходных домов.

Прошло несколько лет. Обстоятельства жизни сложились так, что мне пришлось уехать из так полюбившегося Рио-де-Жанейро и обосноваться в Сан-Паулу. Мы давно не встречались с Маргаритой, и мне захотелось увидеться с ней. В это время в Муниципальном театре шли гастроли балета Большого театра из Москвы. Мне показалось, что ей будет интересно посмотреть русский балет, который пользовался среди бразильцев огромной популярностью. Я позвонил ей и пригласил на «Раймонду». Она была несказанно рада моему звонку. Через пару дней мы встретились в фойе театра. Хотя прошло несколько лет с тех пор, как мы виделись последний раз, она почти не изменилась. Она много занималась своими лошадями, почти каждый вечер бывала в «Джокей-клубе», где у нее самая крупная конюшня, не пропускала ни одной скачки с участием своих лошадей. Когда после спектакля мы прощались, Маргарита предложила на следующей неделе встретиться в «Джокей-клубе». Мне никогда не приходилось бывать там, хотя жил я поблизости от него.

Войдя в фойе, я спросил у привратника, где могу увидеть Маргариту Оливейра. Он проводил меня в ресторан, и я увидел мою приятельницу сидящей за столом с известным в городе адвокатом и его женой. Она представила нас друг другу. Наш стол стоял на веранде, откуда хорошо было видно беговую дорожку. Официант принес закуску, когда объявили первый забег. В нем участвовала лошадь Маргариты. Все мы, конечно, сделали ставки на нее. И она выиграла забег. Потом я еще два раза ставил, но оба раза проиграл. Стояла теплая осенняя ночь. Мы говорили не только о скачках с таким знатоком этого вида спорта, каким была Маргарита, но и о разных мелочах жизни в громадном городе. Распрощались уже за полночь. Маргарита пообещала показать свою фазенду, где выращивались скаковые лошади.

Мы с ней виделись еще неоднократно, частенько перезванивались по телефону. В декабре она прислала мне приглашение на банкет по случаю дня рождения. В ее городском доме в престижном районе Сан-Паулу собралась солидная публика — владельцы земельных угодий, предприниматели, банкиры. Были и родственники по линии ее мужа, которые старательно обхаживали

ее в надежде, что она не забудет упомянуть их в своем завещании. Я чувствовал себя неловко среди этих людей, их среда была мне совершенно чужда. Это была другая Бразилия, о существовании которой я мог только догадываться. С несколькими владельцами фазенд, то есть местными помещиками, мне удалось поговорить. Их поместья оказались не очень большими, но находились они в штате Сан-Паулу, где земля стоит очень дорого. Занимались они выращиванием молочного и мясного скота, сахарным тростником и кофе. Большую часть времени проводили в городе, где почти все имели еще какой-нибудь прибыльный бизнес, адвокатскую контору или магазин. Фазенда была чем-то вроде хобби, приносящего дополнительный доход. Всеми делами там ведали управляющие.

В марте состоялась давно обещанная поездка на фазенду. Из Сан-Паулу мы выехали рано утром в направлении города Сорокаба. Наш автомобиль быстро мчался по великолепному шоссе. Правительство штата вкладывает огромные средства в строительство современных шоссейных дорог. За проезд взимают приличную плату, зато ездить по ним — одно удовольствие. После Сорокабы водитель повернул на запад. Однообразный облик придорожных поместий делал пейзаж монотонным. Его изредка оживляли дома фазендейро, обычно располагающиеся на вершинах холмов. Судя по всему, здесь занимались сахарным тростником, апельсинами и кофе. Кое-где на холмистых пастбищах паслись коровы. Через два часа мы свернули на проселочную дорогу и вскоре подъехали к большому дому из красного кирпича. Это была усадьба фазенды. В просторном особняке сохранилась атмосфера патриархального быта. Казалось, мы перенеслись в Бразилию начала века. Два часа ушло на объезд конюшен. Это были современные и удобные постройки. Маргарита любовно осматривала каждую лошадь, называла их по имени. Чувствовалось, что она их безмерно любит, и они значат очень много в ее жизни. Всего их у нее было около 150.

После осмотра лошадей мы отправились в животноводческое хозяйство фазенды. У моей приятельницы было десятка три коров, большое количество гусей, уток и кур. К столу на фазенде и в городе ей подавали продукты сельского происхождения. В саду у нее росли различные фрукты, среди которых мое внимание привлекли черные бананы. У них был необычный вкус, чем-то отдаленно напоминающий шоколад. Когда на следующий день мы уезжали в Сан-Паулу, Маргарита уговорила меня взять сливочное масло, авокадо, апельсины и черные бананы, выращенные на ее фазенде.

К обеду мы вернулись в усадьбу. В просторной зале был сервирован стол на две персоны. Основным блюдом была утка по-деревенски, естественно, выращенная на фазенде. За обедом Маргарита рассказала, что пять лет назад власти штата провели через территорию ее фазенды новое шоссе. По закону они имели право использовать частные земли в общественных интересах. Вот только до сих пор с ней не расплатились за отчужденную землю. А всего на ее фазенде две с половиной тысячи гектаров. Для штата Сан-Паулу это довольно большое поместье. В соседних штатах Мату-Гросу и Гойяс крупными считаются земельные владения по 100 тыс. и более гектаров. Из окна дома открывался прекрасный вид на лежащую внизу зеленую равнину, пересеченную шоссейной дорогой. По ней изредка на огромной скорости проносились автомобили, нарушая тишину деревенской жизни. Они как бы символизировали смену эпох, может быть, незаметную для местных крестьян и их престарелой хозяйки, которая старалась сохранить все по-старому. Удавалось это ей с трудом.

Маргарита пыталась быть для крестьян, как и 30 лет назад, помещицей, которая решала все вопросы, касавшиеся их быта. Но время сильно изменило людей. Не все соглашались жить по старинке. Они уже имели представление о правах и начинали предъявлять ей свои требования, касающиеся оплаты труда и различных социальных выплат. Ей как человеку старой формации это не нравилось, и на данной почве у нее иногда возникали с ними конфликты. С такими людьми она расставалась. У меня сложилось впечатление, что на бразильских фазендах, даже в самом развитом штате страны, все еще сохраняются архаические нравы.