Бразильская история

Линдсей Рэчел

Он откинулся назад и сузил глаза. Этот взгляд она замечала уже столько раз: недоуменный и насмешливый.

– Насколько я понимаю, вы считаете меня чудовищем?

– Ничуть. Просто я работаю с вами достаточно давно и поняла: вы не любите, когда с вами спорят.

– Возможно, в бизнесе. Но не в личной жизни.

– Я и не знала, что у вас есть личная жизнь.

Снова она выпалила не успев подумать и от огорчения низко опустила голову. Только услышав смех, она поняла, что он не обиделся.

– Я веду очень активную личную жизнь, мисс Смит, но ее не афиширую. По всей

вероятности, о моих личных делах и связях вам известно гораздо больше, чем другим.

Вспомнив множество женщин, которым она посылала большие флаконы духов и букеты цветов, она подумала, что употребление слова «связи» здесь более чем уместно.

– Меня удивляет, что вы не женаты, – заметила Филиппа. – По крайней мере, жена помогала бы вам устраивать приемы.

– К сожалению, женщины этим не довольствуются. Стоит тебе только жениться, как у них тут же возникает желание распоряжаться твоей жизнью.

– По-моему, вы никому этого не позволите.

– Не позволю. Вот поэтому и не женюсь.

– Но разве вам не хочется иметь дом... семью?

– Я и сейчас живу далеко не в палатке!

– Да, конечно, но...

– Дело, которым я занимаюсь, – моя единственная семья, и другой мне не надо. Оно делает жизнь полнее, воодушевляет и никогда не приедается. Если вы сумеете отыскать мне жену, которая удовлетворяет всем этим условиям, возможно, я и решусь расстаться со своей свободой.

– Вы хотите невозможного, – запротестовала Филиппа и вздохнула с облегчением, когда официант поставил перед ней тарелку с дымящимся густым супом.

– В трудную минуту суп пришел на выручку, – вполголоса заметил ее начальник, и девушку снова смутила способность этого человека читать ее мысли.

Все остальное время разговор за столом не касался личных тем. Как только принесли кофе, он залпом выпил чашку и встал.

– Мисс Смит, спешить не нужно. Вы вполне можете, не торопясь, посидеть здесь, понаблюдать за людьми. У меня же назначена встреча с министром, и я не хочу опаздывать.

Ругая себя за то, что не сообразила заглянуть в записи деловых встреч, Филиппа покраснела:

– Простите. Это я должна была вам напомнить.

– Забудьте об этом. Повторяю еще раз: я рад, что даже идеальный секретарь не всегда оказывается идеальным.

Несмотря на шутливый ответ, в его глазах появилось отстраненное выражение, и Филиппа поняла, что мысли его уже далеко. Да, он таков: дело для него всегда будет важнее всего.

Она тоже поднялась с места:

– Мне не хочется оставаться здесь одной.

– Как вам будет угодно.

Следуя за ним, Филиппа вышла из ресторана и вернулась в гостиничный номер. Почти сразу он ушел, а девушка уселась за машинку и провела за ней остаток дня.

Внезапно, как всегда в тропиках, на землю опустилась ночь. Только что небо было прозрачно-синим, а в следующее мгновение превратилось в темно-фиолетовый бархат, усеянный бриллиантами звезд.

Филиппа отодвинула стул и подошла к окну. Огни вдоль изогнутой линии залива сверкали, точно драгоценное ожерелье на белоснежной шее песчаного берега, а море, темное и загадочное, выплескивалось на него пенистыми волнами. На мгновение у нее

возникло желание посидеть на террасе отеля и выпить что-нибудь холодное и освежающее, но при мысли о том, что придется идти через холл под взглядами чужих глаз, желание тут же исчезло. Со вздохом Филиппа вернулась к работе.

Девушка все еще сидела за машинкой, когда вернулся Лукас Пэджет. Он выглядел усталым и даже растрепанным. Скинув пиджак и ослабив галстук по дороге к письменному столу, за которым Филиппа работала, он взял несколько напечатанных страниц. Сквозь тонкий материал шелковой рубашки, туго обтягивающей широкую грудь, просвечивали темные волоски. Она отвела глаза в сторону, смущенная увиденным.

Вместо того чтобы состарить, усталость лишь придала ему некую незащищенность. Поддавшись внезапному порыву, Филиппа подошла к подносу с напитками, стоящему на столике у стены, и налила ему виски с содовой.

Он с благодарностью принял стакан, опустился в кресло и начал просматривать документы. Филиппе захотелось забрать у него бумаги и предложить расслабиться, и она рассердилась на себя. Подчеркнуто неторопливо она повернулась к нему спиной и снова села за машинку.

– Ради бога, оставьте вы на сегодня работу. – Его речь, обычно четкая и быстрая, звучала почти неразборчиво. – Расслабьтесь и выпейте чего-нибудь.

Она не спеша налила себе виски с содовой, уселась в кресло напротив и увидела, что он спит. Девушка осторожно забрала у него накренившийся набок стакан, сняла с коленей стопку бумаг. Сейчас он выглядел совершенно другим, беззащитным, что совершенно не вязалось с ее представлением об этом человеке. Может, глаза и зеркало души, думала Филиппа, но только во сне на лице отражается то, что человек скрывает от других, а может, и от себя. Наверное, таким он выглядел в детстве: энергичным, сообразительным, импульсивным и при этом полным доверчивости, которую выдавала теперь смягчившаяся линия рта. На лоб упала непослушная прядка волос. Какого они красивого цвета: теплый каштановый оттенок с едва заметной рыжинкой. Возможно, в детстве волосы у него были рыжее.

Вдруг он поднял веки, и на нее пытливо глянули серые глаза. Он уселся прямо.

– Кажется, я уснул. Простите.

– Могли бы поспать и подольше. Похоже, вам это очень нужно.

– Я приехал сюда не спать, а добиваться контракта.

– Как прошла встреча с министром?

– Думаю, удачно. Мануэль Родригес – человек необычный. Это один из немногих честных политиков, каких мне довелось знать. Никому не удастся склонить его к заключению контракта лестью и уговорами. Он заключит его с лучшей фирмой, причем по самой низкой цене.

– Контракт достанется нам, – убежденно заявила она.

– Я в этом не так уверен. У нас есть очень сильный соперник – бразильская фирма «Каллисто». Она известна тем, что работает быстро, надежно и за предельно низкую цену. И к тому же ни разу не задержалась со сроками!

– Не очень похоже на бразильцев, – сухо заметила девушка.

– Во главе этой фирмы стоит европеец. Человек по фамилии Мастерсон. Жесткий, обладающий даром убеждения и, насколько я слышал, неразборчивый в средствах.