Бредущий в «лабиринте». Книга 1. Перевёртыш

Забусов Александр

Звонок на переменку. Благодатная музыка!

–Каретников!

Обернулся на голос. За спиной маячил Серега Шпика, самый крепкий и сильный парень их класса. Высокий, стройный и мускулистый, с симпатичным, мужественным профилем лица. Именно в него влюблены все девочки не только их класса, и самое главное он прекрасно это знает. Знаниями не блещет, но и не в последних рядах по учебе. Держится на плаву. У Каретникова с ним не совсем «лады», два медведя в одной берлоге не уживаются. Скажем так, паритетные отношения на грани войны и мира.

–Чего тебе?

–Дай алгебру списать.

Михаил по алгебре дока, ему она дается легко,

без напряга, в отличие от «русского». Круто! С чего это его главный недоброжелатель помощи просит? Брошенный взгляд «по секторам», дал информацию, что их двоих как бы оставили на индивидуальную «разборку». Только по какому это поводу? Он уже забыл, откуда у юношеской неприязни ноги растут. Нужно выкручиваться. Ответил нейтрально, но с элементом подкола:

–Ты рамсы не попутал, болезный?

–Чего-о? Мало тебе нашего прошлого разговора?..

О! Спасибо, натолкнул на яркую вспышку воспоминания о былом. Тогда Шпикин кулак хорошо так воткнулся ему в живот, заставив от резкой боли согнуться в три погибели.

–…Короче, к Людке не подходи. Увижу…

–Да, пошел ты лесом, Сереженька.

Мило улыбаясь, назвал адрес назначения Каретников. Наверное, что-то сделал не так, лицо у одноклассника такое, будто удивлен и даже ошарашен нестандартным поведением товарища по общей борьбе за школьные знания. Сразу контраргументов найти не смог, выдавил из себя:

–Ну-ну!..

…Школьная столовая напрягла. Навела на унылые мысли. Пахло в ней не вкусностями, а чем-то кисловатым с примесью запаха залежалой старой половой тряпки. На стеллажах в тарелках выставлены холодные омлеты непрезентабельного вида, мутные кисели странного цвета и совершенно хлебные котлеты. О вкусовых качествах еды, судить практическим восприятием не решился. Вышел прочь.

Урок истории. Каретников выпал в осадок. В класс вошла она! Ольга Евгеньевна. Даже по прошествии стольких лет сердце в груди забилось пойманной в силки птицей. И воспринимал он историчку как королеву. Ей не больше двадцати семи лет. Может и меньше, но наносная строгость на лице, попытка прибавить возраст, вызвала легкую улыбку на его лице. Всегда ухоженная, в стильной одежде, волосы уложены в замысловатую прическу. На лицо, по его меркам, красавица. Золоченая оправа очков, мало что не портила «фейс», она ей «шла». Фигура миниатюрная, с полным соответствием параметров… Приоткрытый в положенном месте бюст, способен был заставить пускать слюнявые пузыри даже пресыщенного женским вниманием зрелого мужчину. Э-хэ! Она замужем. И муж у нее, кто-то из городской партийной элиты.

К самому предмету «истории», Михаил относился ровно. Если конкретно, то на сам предмет ему было сугубо начхать, а вот на Ольгу… Нда!

Стараясь быть суперсерьезной, «историчка» начала урок:

–На прошлом занятии мы разбирали тему о периоде перехода России к империализму. Хотелось бы понять, как усвоен материал. Кто нам расскажет о «переходе»?

Почему, нет? Каретников не задумываясь поднял руку. Его «несбывшаяся любовь» подошла вплотную к его парте. Наверное, какой бы женщина не была, она на чистом подсознании ощущает к себе отношение со стороны мужчины, хоть и не сложившегося до конца. По-видимому, тут как раз тот случай.

–Миша. Хочешь ответить?

–Да.

Поднялся из-за парты на ноги. Нос предательски «отпальцевал» приятный запах ее духов, в голове проявилось восторженное помутнение.

–Отвечай.

Из подкорки мозга, на

свет Божий «выполз» совсем не юнец, а тот другой, отмеривший по жизни полста годков. Появившись, этот индивид излагал текст ответа совсем не школьным языком:

–В конце XIX – начале XX веков капитализм окончательно перерос в высшую и последнюю стадию своего развития – империализм. При нем максимально развивается концентрация производства, то есть производство сосредоточивается во всё более крупных предприятиях за счёт вытеснения и поглощения мелких предприятий. Капиталисты вступают в соглашения между собой относительно сбыта товаров. Происходит смена капиталистической свободной конкуренции господством монополий. Это даёт возможность устанавливать высокие цены на товары и получать сверхприбыли. Но, как писал Ленин, монополии вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов…

Ольга свет Евгеньевна, снизу вверх смотрела на высоченного десятиклассника, отвечавшего урок. Никак не ожидала легкой трактовки серьезного материала. Ей невдомек, что ученик в свое время на подобном материале «собаку съел», да еще и в высшем учебном заведении. Занятия по дисциплине «История партии» для Каретникова не прошли даром. Другое дело сам фигурант ответа, помимо воли устремлял предательский взгляд за отвороты модного платья на груди молодого преподавателя. Уставился туда, откуда чуть выныривали гладкие полушария женского бюста, покрытые нежной кожей. Чуть слюной не подавился, споткнувшись на слове. С усилием взял себя в руки.

–…Ленин характеризовал империализм как загнивающий или паразитический капитализм. Господство монополий задерживает технический прогресс и увеличивает численность населения, занятого непроизводительным трудом или живущего на проценты с капитала.

–Достаточно. Садись, пять.

Показалось? Или во взгляде Ольги действительно проскочили лучики насмешливых чертенят? Да все она понимает! Уж что-что, а восхищение своей красотой любая женщина на раз распознать в состоянии. С высоты прожитых лет ему это доподлинно известно…

От низенькой и пухлой, уже преклонного возраста, учительницы математики Клавдии Петровны, проводившей уроки всегда в строгом сером костюме, «заработал» высказанное вслух неудовольствие:

–Каретников, с тобой все в порядке?

Молча пожал плечами.

–Ты сегодня сам на себя не похож. Что, выходной день так на успеваемость повлиял? Так я твои устремления к лени подстегну. Двойка за сегодняшнюю работу у доски.

Понятно! Для него алгебра сейчас, словно девственный мозг на чистом бумажном листе. Давно все забылось, а в учебник заглянуть не удосужился. Да и что бы он там с вечера рассмотреть успел? Ясно одно, придется грызть гранит науки!

А Клавдия молодец, баба кремень. Уважаю! Она и учила их всех не столько тому, что дважды два – четыре, или логарифмическим таблицам Брадиса, сколько прививала любовь к логике в математике и учила получать радость при нахождении правильных решений, заставляла не бояться исходной сложности формул и уравнений.

Народ в классе после математики смотрел на него с удивлением. Как же, он у Клавдии в любимчиках ходит, а тут такой пассаж. Ничего, первый блин комом! Физика прошла без каких либо потрясений. Их классная дама, Валентина Игоревна, доводила новый материал, в котором она кстати и сама «плавала».