Брем
Шрифт:
Да, трудно забыть те дни, которые пришлось провести в сообществе с этим милейшим человеком. Брем сразу приковывал к себе всякого как своими познаниями, бывалостью в мире и на житейском поприще, так и своей неподдельной любезностью и дружеской простотой в обращении. Невольно, глядя на него, составлялось понятие, что вот человек, который может быть образцом для современного человечества; поэтому незаметно вкрадывалась точно какая-то зависть и несбыточное желание быть ему подобным.
Когда он проездом был в Салаирском крае, то познакомился с доктором Зассом, который, будучи хорошим охотником, любил
Г. Засс рассказал мне один комичный случай из посещения Салаира Бремом.
Дело в том, что перед самым отъездом Брема из Салаирского рудника он завтракал у доктора и, совсем уже простившись с хозяевами, выйдя садиться в дорожный тарантас, заметил особой породы ласточек, которых сибиряки называют «воронками» или «соколками». (Эти ласточки почти черного оперения, несколько более обыкновенных и с длинными черными крыльями.) Брем пожалел, что его ружье уложено и не готово к выстрелу; тогда любезный хозяин в ту же минуту вынес свою двухстволку, зарядил дробью и подал Брему.
Здесь надо заметить, что квартира доктора находилась на краю большой площади рудничного селения, где прежде стояла церковь, но потом за ветхостью была снесена, вследствие чего и образовалось большое пустое поле, на противоположном конце которого помещалась казенная кладовая, где занимал пост военный караул.
Брем, получив ружье, подождал реющих ласточек и, воспользовавшись их удобным полетом, сделал замечательный дуплет — одним выстрелом убил наповал резвую птичку, а другим подстрелил вторую, она, пролетев несколько сажен, упала на площадь. Подобрав интересный для коллекции экземпляр, натуралист стоял у экипажа и рассматривал со вниманием птичку.
В это время к нему бойко подходит солдатик и говорит, что Брем задел его выстрелом: одна из дробинок попала в шинель.
Засс перевел жалобу солдатика.
Тогда натуралист, пресерьезно встав перед защитником отечества, сказал ему целую речь на немецком, конечно, языке. Это воззвание было так остроумно и вместе с тем комично, что все слушающие и понимающие язык умирали от хохота, а служака все время стоял, уже вытянувшись, перед оратором и только говорил:
— Слушаюсь, слушаюсь, ваше превосходительство!
Наконец Брем снял шляпу, поклонился солдатику и, снова простившись с Зассом и провожавшей семьей доктора, сел в тарантас.
Колокольчики зазвенели, пыль взвилась клубом и милейший человек, известный всему образованному миру Брем, покатил по дороге к Томску. Все провожавшие только увидели, как он махал из тарантаса платком и снимал шляпу, выражая свое последнее «прости», а солдатик все еще стоял на месте и долго глядел на уносящийся экипаж…
3 апреля 1886 г.
г. Барнаул [30]
30
(Источник текста: журнал «Алтай». Оригинал здесь:Cherkacov_A/041.htm)
После
Новость о том, что 2 июля утром из Томска отходит пароход, заставляла спешить. Город был торговым центром столичного уровня. Был уже подписан указ, что здесь будет учрежден Сибирский университет (основан в 1888 году). Он стал старейшим университетом в Сибири.
Плавание по Оби
Пароход отошел точно по расписанию. Обь в этом месте была такая широкая, что противоположного берега не видно. Затем снова потянулся лабиринт узких протоков. Пароход был не роскошным, но вполне комфортабельным, топливом служила исключительно древесина, которую в достаточном количестве загрузили на берегу. Движения на реке практически не ощущалось. Во время четырехдневной поездки встретилось только два парохода, шедшие вверх по течению. Жизнь на берегу была такой же скучной, как и сама река. Пустынный пейзаж по обе стороны навевал тоску. Все снова стало разнообразным, когда подошли к месту впадения Иртыша.
Около устья, где его коричневые воды сливаются с темными водами Оби, раскинулось селение Самарово. Здесь когда-то жил вождь хантов Самар и защищал эти земли от вторжения татаро-монголов. В тридцатые годы XIX века возник Ханты-Мансийск (сегодня столица автономного округа). Из-за сходства хантов и манси, этих народов Крайнего Севера, их часто упоминают вместе и вместе описывают. Но раньше ханты жили на Оби и ее притоках, а манси, которых чаще называли остяками, обитали в основном на Урале и в Прикамье. С XIII века, когда коми оттеснили манси на восток, те под бременем непосильной царской дани ушли за Урал и смешались с хантами. С тех пор нередко сами жители не могли определить, кто они — ханты или манси.
Поскольку в Самарове движение судов по расписанию заканчивалось, следующий этап пути оказывался под вопросом. Тем более было приятно участие районного начальника, который взял на себя заботы об экспедиции. А крестьянин Василий Земцов предоставил лодку. Он писал зоологу и участнику русской обской экспедиции И.С. Полякову: «В апреле прошлого года я узнал, что через деревню Самарово должна пройти в Обдорск экспедиция Брема. Я решил предоставить им лодку, так как только водным путем можно добраться отсюда в Обдорск».
Короче говоря, были предоставлены не одна, а три лодки с укрытиями, полностью подходящие для целей поездки.
К северу от Самарова никакого сельского хозяйства по-настоящему тогда еще не велось. Скотоводство было полностью вытеснено рыболовством, как главным источником существования местного населения.
Ниже поселения Чемачевская река разветвляется на множество рукавов. Сами того не ведая, участники экспедиции по ним как-то добрались до Сосьвы и 9 июля оказались в Березове.
Основанный еще в 1594 году городок в XVII–XVIII веках стал оплотом русской администрации.