Бремя государево(сборник исторических романов)
Шрифт:
— Нет, нет, с Волги-реки не придут москвитяне, — уверенно проговорил Арбузьев, — потому как слухов о них не было, что они по Волге путь держат. Вернее, на Вятку они тронулись из Ярославля либо через землю зырянскую пустились сиречь, через Старую Пермь. Оттуда и ждать их следует.
— Я тоже говорю: от Старой Перми москвитяне придут, — подтвердил Микал и, посоветовавшись с другими князьями, решил послать в глубину лесов, тянувшихся в сторону зырянского края, особых разведчиков, которые бы зорко наблюдали за тем, не появятся ли где передовые отряды неприятеля, наступающего на Великую
Далее князья и Арбузьев вывели заключение о том, сколько сил найдется у них для отражения московского нашествия. Микал и Ладмер рассчитали, что у них в Нижней Перми соберется около трех тысяч добрых ратников, большинство которых хорошо стреляли из лука. Это были отборные охотники, проживающие в Чердыне, Покче, Уросе и в ближайших от них селениях. Да кроме того, представлялось возможным увеличить число дружинников жителями поселений, разбросанных среди пермских лесов и болот, куда редко заглядывали даже служители князя Микала для сбора «кормов княжеских». Таким образом, в Нижней Перми должна была составиться рать в тысячи четыре с лишним человек, благодаря чему надежда на благополучный исход столкновения с Москвою не угасала в сердце Микала.
Князь Мате заявил, что у него в Изкаре найдется не менее четырехсот метких стрелков из лука, из которых многие даже в птицу на лету попадают. А подстрелить птицу на лету являлось высшим достоинством тогдашнего охотника. Затем в других поселках Верхней Перми можно было набрать еще до тысячи душ ратников, что в общей сложности составило бы дружину численностью до полутора тысяч человек, готовых по знаку своего предводителя встречать москвитян смертным боем.
— Значит, у нас с дядей Ладмером да у тебя, князь Мате, тысяч шесть с лишним ратных людей наберется, — высчитал Микал, загибая правою рукою пальцы на левой руке. — Да вот новгородских витязей шесть десятков есть, а они, пожалуй, шести тысяч наших стоят…
— Ну, где же нам! — отмахнулся Арбузьев, но видно было по его лицу, что похвала князя — хотя и «пермянско-го князя» — приятно пощекотала его самолюбие.
— На тебя, Василь Киприянович, да на товарищей твоих главная надежда наша, — продолжал Микал, высказывая свои сокровенные мысли, — А без тебя да без витязей твоих куда нам с Москвою тягаться?.. А теперича дерзнем мы!.. А еще попросим мы тех новгородцев, кои в Новгороде-Малом живут. Они нам тоже не откажут, я думаю. Ибо в дружбе мы с ними состоим…
— А много их живет в Малом Новгороде? — спросил Арбузьев, слыхавший уже о русском городке, выросшем среди пермских дебрей.
— А до полсотни человек наберется, кажись. И все они охотники рьяные, всякого зверя умеют ловить. А летом рыбы много добывают. Так что житье у них не худое, можно Богу спасибо сказать…
— Отчего ж они не помогли вам вогулов отбить, ежели в дружбе с вами состоят?
— А полагать надо, на промысле были они, на реках рыбу ловили. Да и кто про вогулов мог знать, ежели уж нас самих врасплох они застали!..
— Так, так! — закивал головой новгородец. — Вестимо, где же им знать? Уж ежели сам воевода твой Бурмат не смог вогулов выследить, когда они отсюда убежали…
— Оплошал я, чего говорить!.. — вздохнул Бурмат, до сих пор молчаливо
Воеводе было досадно, стыдно немножко при напоминании о бесплодной разведке им в окрестных лесах, но Микал успокоил его, сказав, что Асыку задерживать не стоило бы, потому что в противном случае могло бы выйти новое кровопролитие, нежелательное при таких обстоятельствах…
— Асыка не опасен теперь, — добавил Микал. — Зачем же на бой его вызывать? Лучше мы людей сохраним, чтоб Москву достойнее встретить. А потом пускай Асыка утекает, скатертью дорога ему!..
— Что же, пускай утекает! Не жалею я о нем нисколечко! — усмехнулся Арбузьев. — Только, слышите, поторопиться бы вам надо рать собирать, ибо с часу на час москвитяне нагрянуть могут…
— Да ведь у нас лучшие ратники дома живут, завсегда под рукой стоят. Только слово сказать им — и сразу готовы они будут на врага идти! А которые далеко живут, тех через юнцов потребуем мы к тому месту, где враг угрожать начнет… Вот и все сборы наши!
— А завтра я в Новгород-Малый проберусь, побываю у земляков своих, — заявил новгородец. — И постараюсь на москвитян их воздвигнуть. Наверное, они не откажутся… А вы проводника мне дайте.
— А я в Изкар обратно уеду, чтобы тоже встречу Москве уготовлять, — сказал Мате. — А ежели нужно будет, не прочь я, князь Микал, по слову твоему двинуться с ратниками туда, куда ты прикажешь…
— Спасибо тебе, князь, за готовность твою! Надеюсь я на тебя, как на себя самого!..
Разговор завершился сытным ужином, после чего все улеглись спать, стараясь не помышлять о грозившей напасти, занимавшей воображение многих людей, в особенности же князя Микала. Микал, против обыкновения, не мог заснуть и напряженно думал о том, овладеет ли Москва Пермью Великой, огражденной от внешнего мира лесами и болотами? Не поможет ли опять Бог христианский, как помог Он вогулов от Покчи отогнать?.. Но тут прежние сомнения и недоумения проснулись в душе покчинского князя, незаметно для самого себя склонившегося к мысли, что, быть может, взаправду другая причина была, а попу Ивану удалось только случаем попользоваться, как это Ладмер ему доказывал.
«А ежели и толкуют вогульчишки, коих в полон мы взяли, будто над попом светлые юноши реяли, то разве поверить им можно? Они ведь со страху не то еще увидеть могли! А на деле, может, ничего не было… Не знаешь, чему и верить… Плохое житье наше. Отовсюду беда нам грозит. Москва к нам руки свои загребущие протягивает… Эх, кабы да москвитян нам отбить, какая бы великая радость была для всей страны пермской!..»
XI
После погребения героев-покчинцев, убитых в схватке с вогулами, игумен Иоанно-Богословского монастыря, совершавший заупокойную службу, привернул к князю Микалу, считая своею обязанностью посетить старшего владетеля Перми Великой.