Бремя молчания
Шрифт:
Наконец, я хлопаю дверцей и иду к патрульной машине. Здороваюсь с полицейским, который охраняет наш дом.
— Рад слышать, миссис Кларк, что с вашими детьми все нормально, — говорит он.
— Я тоже рада, — отвечаю я. — Спасибо за все, что вы для нас сделали. Ничего, если я ненадолго зайду в дом? Мне нужно забрать кое-какие детские вещи.
— Заходите, конечно, — отвечает он. — Мы уже взяли из дома все, что нам нужно. Хотите, я зайду вместе с вами?
— Нет, спасибо, все в порядке. Я ненадолго, зайду и выйду.
Полицейский улыбается мне и снова садится в свою машину.
Поднимаюсь на крыльцо. Я так устала! Открываю
— Антония, тихо! — шепчет он. — В лесу кто-то есть. Пошли! — Он молча тащит меня за угол сарая, и мы прячемся за калиной.
— Мартин, — говорю я, — что вы делаете?
— Ш-ш-ш! — приказывает он и показывает в сторону леса. Я ничего не вижу.
— Кто там?
— По-моему, Гриф, — невольно замечаю равнодушную, какую-то безжизненную интонацию.
— Вот и хорошо, — нарочно громко отвечаю я. — Мне нужно кое о чем его спросить. Выяснить, где он был сегодня. — Я вырываюсь и делаю шаг к лесу. Мартин грубо тянет меня назад.
— Нет! — говорит он. — Подождите.
Я послушно останавливаюсь, и он тут же выпускает мою руку.
— Вы спросили Бена о том, что произошло там, наверху? — Мартин снова переходит на хриплый шепот.
— Нет, — сознаюсь я. — Если честно, мы с ним не успели поговорить. Я очень рада, что дети живы. А что?
— Когда мы нашли Петру, Бен стоял с ней рядом. Он рассказал нам, что случилось. Теперь мы знаем, кто напал на Петру и Калли. Гриф.
— Бен так сказал?! — вскрикиваю я.
— Да. Бен сказал, когда он поднялся на холм, Гриф уже был там. Он стоял над Петрой, а потом пытался увести Калли. — Когда Мартин произносит имя дочери, голос у него срывается.
Впервые я замечаю, что Мартин что-то сжимает в руке.
— Что это у вас? — спрашиваю я и тянусь к нему. Моя рука натыкается на холодный металл. — Господи… Револьвер! Мартин, что вы задумали?
— Не знаю, — тихо отвечает он. — Не знаю. Я хотел… Я хотел…
— Вы хотели убить человека, который, как вы считаете, обидел вашу дочь? Ни о чем его не спросив и не дождавшись, когда за него возьмется полиция? Мартин, я знаю, у Грифа много недостатков, но он ни за что не обидел бы Петру!
— Откуда вы знаете? Вы видели
— Да, Антония, который из них? — издевательски передразнивает его до боли знакомый голос, и сердце у меня сжимается. Гриф! От него пахнет потом, лицо у него осунувшееся, усталое. — Кому ты больше веришь — мне или Бену?
— Гриф, я не знаю, что случилось. Не знаю. Бен и Калли в больнице. Петру увезли в Айова-Сити, она в очень тяжелом состоянии. Я не знаю, что там случилось.
— Но думаешь, что я на них напал, да? Сопляка слушаешь, а собственного мужа — нет! — Гриф решительно шагает ко мне. Даже не верится, что именно он каждый год в годовщину маминой смерти шлет мне такие проникновенные, такие душевные открытки…
— Назад! — кричит Мартин.
— Чего-о?! — орет Гриф. — У вас пушка? Так и есть — запаслись! Наверное, сговорились меня пристрелить? Не выйдет, Тони!
Внезапно Гриф выбивает револьвер из руки Мартина и оружие летит в мою сторону. Неожиданно раздается оглушительный выстрел, и я закрываю лицо. Пуля попадает в землю, вверх летят комья сухой глины. Гриф и Мартин ползают по земле, ищут револьвер, но Гриф оказывается проворнее. Он первый замечает его, хватает револьвер за ствол и вдруг со всего размаху бьет Мартина рукояткой по голове. Я слышу глухой удар; меня мутит. Мартин падает, как подкошенный, и закрывает голову руками.
— Гриф, не надо! — кричу я. — Пожалуйста, не надо! — Я опускаюсь на колени рядом с Мартином.
— Он собирался меня пристрелить, — ошеломленно говорит Гриф. — Вы оба явились сюда убить меня!
— Нет, нет! Я не знала, что он здесь, не знала! — Я плачу. — Я приехала за пижамой Калли и ее игрушечной обезьянкой!
Обезьянка валяется на земле и, как всегда, широко улыбается. Гриф поднимает руку и целится в меня. Потом долго смотрит на лежащего Мартина.
— Я тебе не верю. — Руки у него дрожат — то ли от страха, то ли с похмелья.
— Прошу тебя, не надо! Давай поговорим! — умоляю его я. — Гриф, расскажи, что там случилось! Я должна знать. — Интересно, куда подевался полицейский, который дежурит перед домом? Я вглядываюсь во мрак, ища его.
— Я этого не делал! — кричит Гриф. — Все как нарочно… Все думают, что я виноват, а я ни при чем! Я ту девочку пальцем не тронул!
— Но откуда ты там вообще взялся? Почему вы с Калли оказались в лесу?
— Не знаю! Не знаю. Глупо получилось. Я увел ее в лес. Мы заблудились. А потом Калли убежала, и я увидел Петру, всю в крови. А Бен-то, Бен… Стал бросаться на меня, пришлось его оттолкнуть… А там еще эти трусики…
Меня как будто ударили под дых. Мой муж затащил Калли в лес; он обидел Бена и Петру, бедную малышку Петру. К горлу подступает желчь.
— У меня сейчас голова лопнет! — Гриф нажимает пальцами на веки, и я бросаюсь бежать. В лес, в лес — там я сумею спрятаться! Я знаю там все тропинки, все укромные места… Каждый миг я жду выстрела в спину, но он не стреляет. У Грифа приступ головной боли и трясутся руки, и все же он оказывается проворнее меня. Я не успеваю добежать до спасительной опушки. Он настигает меня и зажимает медвежьей хваткой. Я стараюсь вырваться, лягаюсь, брыкаюсь, но он крепко меня держит. Вдали завывает сирена, на секунду мы оба застываем. Потом — я не успеваю ни закричать, ни вырваться — Гриф тащит меня в лес.