Бремя страстей

Джексон Лайза

— После выписки он вернется домой? Этот вопрос она и сама задавала себе де­сятки раз.

— А куда же еще ему ехать? Фелисити громко вздохнула.

— Не обижайся. Просто все мы знаем, что у вас возникли некоторые проблемы…

Кэссиди напряглась. Какими бы сложными ни были ее отношения с Чейзом, она никогда никому не жаловалась — ни своей матери, ни тем более брату и его жене. Ее личная жизнь никого не касается.

— Послушай, Фелисити, Чейзу становится лучше, и он вернется домой. Все! — раздражен­но ответила она.

Фелистити не стала нажимать.

—

А что с тем, другим человеком?

У Кэссиди перехватило дыхание. Бриг!

— Я… еще не знаю,— призналась она, и провод выскользнул из ее пальцев. — Мне не разрешили пройти к нему. Говорят, он в очень тяжелом состоянии.

— Кто же он такой, черт возьми? Разве это ее сердце так громко бьется?..

— Я не знаю. Полиция пытается устано­вить это.

— Надеюсь, они опознают его, и довольно быстро,— горячо заявила Фелисити.— Я не смогу чувствовать себя спокойно, пока мы не узнаем, кто он и почему поджег лесопилку.

— Ты так уверена, что это его рук дело? — Бриг? Зачем ему могло понадобиться вернуть­ся сюда и сжечь лесопилку.

— А чьих же еще? Слушай, Кэссиди! Твой муж чуть не погиб, а ты защищаешь какого-то бродягу, которого полиция и опознать-то не может! Конечно, именно он во всем виноват.

— Мы же пока не знаем, как все произо­шло на самом деле, — сказала Кэссиди самым безразличным тоном, на какой была способна. Фелисити ни в коем случае не должна дога­даться, что вернулся Бриг. — Кроме того, если ты полагаешь, что этот человек— виновник пожара на лесопилке, то, да будет тебе извест­но, следователь так не считает.— К горлу ее подкатил комок, капли пота выступили на лбу.

Казалось, Фелисити почувствовала некото­рое облегчение.

— Я знаю о твоем мягкосердечии и либе­рализме, Кэссиди, но ты изменила бы свое мнение, если бы у тебя были дети и ты бы постоянно беспокоилась за них.

Кэссиди почувствовала пустоту на сердце. Пустоту, которая, видимо, никогда не будет заполнена.

— Послушай, мне нужно идти…

— Хорошо, не буду тебя задерживать. Но помни, мы не чувствуем себя в безопасности. Ведь у этого парня мог быть и сообщник, разве нет? Который затаился на время. Может быть, какие-нибудь негодяи преисполнены за­висти к нашей семье и поэтому мстят нам. И еще могу поспорить, что в этом деле за­мешан Уилли Вентура. Он ведь куда-то исчез после пожара.

— Уилли не стал бы…

— Он не в себе, Кэссиди! Я знаю, ты вечно защищаешь его, но он полоумен, малый ребе­нок в облике мужчины. Кто знает, что творит­ся в его голове? Я бы на милю не подпустила к нему моих девочек, поверь мне. Он меня пугает. Извращенец, всегда что-то вынюхива­ющий и за всеми подглядывающий.

Кэссиди вспомнился один день у бассейна много лет тому назад, когда Фелисити, желая поддразнить Уилли, сняла с себя футболку и обнажила груди. Ей очень уж хотелось по­смотреть на реакцию Уилли.

— Я так надеюсь, что виновники поджога будут выявлены и получат по заслугам. Гос­поди, тяжело придется вашему отцу. Он зво­нил нам, говорил с Дерриком. Завтра они вы­летают домой.

— Хорошо.

Кэссиди не была готова предстать перед своими

родителями, но она не могла отодви­нуть неизбежное. Рекс Бьюкенен так и не оп­равился после того рокового поджога, страш­но постарел, совершенно отойдя от дел. Дена стала всему хозяйкой. Она суетилась возле му­жа, окружив его мелочной опекой, и сокруша­лась про себя, что у нее нет собственных вну­ков. Энджела и Линн, дочки Филисити и Дер­рика, — очаровательные, чудесные девочки, но ведь в их жилах течет не ее кровь!

Кэссиди наконец удалось повесить трубку. Она всегда держалась с Фелисити на расстоя­нии. Они были абсолютно чужими друг другу, между ними никогда не было ничего общего.

Перекинув через плечо сумочку, она вышла из дома. Ей необходимо было заехать в редак­цию газеты, где она работала, а затем она собиралась снова навестить Чейза. Стояла жа­ра, знойный ветер чуть ли не обжигал лицо, хотя август был на исходе, и все просто меч­тали об осенней прохладе. Кэссиди села в свой джип и поехала в направлении Портленда.

Сердце ее начинало громко стучать, когда она размышляла о Бриге. Сколько же лет она молилась, чтобы увидеть его снова? Неужели он умрет? Неужели ей так и не удастся задать ему ни одного вопроса и вообще убедиться, что это именно Бриг лежит в реанимационной палате Северо-западной больницы.

— Ну, как ты себя чувствуешь, вновь ока­завшись в центре информации для обществен­ности? — Селма Рикерт как-то по-новому по­смотрела на нее, облокотившись о барьер, ко­торый отделял ее рабочее место от места Кэссиди. Золотые браслеты обвивали ее запяс­тья, а глаза поблескивали яркой зеленью бла­годаря новым контактным линзам. Селма нервничала, как это частенько случалось с ней с тех пор, как в редакции было запрещено курить на рабочих местах.

— Говоря по правде, я предпочла бы нахо­диться среди тех, кто задает вопросы.

— Да-а, понимаю, что ты имеешь в ви­ду,— протянула Селма, потирая виски паль­цами с ярко накрашенными ногтями. — Тебе на тропу войны, снова затевая споры с власть имущими о «направленности и подходах» газе­ты и о прочей подобной чепухе.— К власть имущим относилась Элмира Милберт, владе­лица «Вэллей-таймс», унаследовавшая ее после смерти своего мужа всего лишь в прошлом году. — А кроме того, ему дьявольски хочется получить свежую информацию о пожаре от кого-то из вас.

— От меня? Будто я что-то знаю! — Кэс­сиди открыла сумочку, достала носовой пла­ток и промокнула пот со лба. Потом попроси­ла дать ей аспирин.

Селма кивнула и посмотрела на дверь, ве­дущую к застекленному кабинету главного ре­дактора.

— Но ты ведь жена одного из пострадав­ших…

— Но я действительно ничего не знаю.

— Все же больше, чем мы, дорогая. Разве не так?

Кэссиди ощутила тяжесть в желудке.

— Что же он хочет услышать?

— Как что? Ему нужна информация, лако­мый кусочек информации. От кого-то причаст­ного к пожару. — Селма пожала плечами. — Ты же знаешь Майка. Он всегда все рассматривает под особым углом зрения. Но в конце концов это и интересует больше всего газету — альтернативные суждения.