Бремя вины
Шрифт:
Шериф Лейверс с силой зажал между пальцами один из своих подбородков, а потом медленно снял целлофановую обертку с сигары, демонстрируя редкостное умение держать себя в руках. Занималась заря, и за окном быстро светлело.
— Надо сообщить миссис Полник о смерти мужа! — воскликнул я, и меня охватила неожиданная паника.
— Я уже сообщил ей, — спокойно ответил шериф.
— Знаете, мне пришла в голову мысль, которая повергла меня в шок, — сказал я, — мы столько лет проработали вместе, он всегда рассказывал
— Такое случается, — ответил шериф.
— И вот теперь он мертв, а она — вдова, — в отчаянии произнес я. — А ведь это я должен был сейчас лежать в морге, и док Мэрфи вонзал бы свои острые инструменты в то, что осталось от моей головы!
— Заткнись! — рявкнул Лейверс. — Ты дал Полнику задание, и он погиб, выполняя его. Знаешь, сколько парней уже убито за четыре срока моего пребывания в должности шерифа? Они все выполняли задания, которые я им давал. Пять! — Лейверс поднял толстую руку и показал мне ладонь с растопыренными пальцами. — Слышишь меня, Уилер? Пять! Это наша работа, и тут уж ничего не попишешь!
— Полник погиб из-за меня, — прошептал я. — Я мог бы поехать сам, но в ту минуту был слишком увлечен девушкой, которая пришла ко мне.
— Полник выполнял свои обязанности, — устало повторил шериф. — Не забывай, что он дежурил в ночную смену. С таким же успехом я могу обвинять себя в его смерти. Ведь это я велел ему выходить в ночные смены в наказание за его проступок.
— Но если бы я поехал вместо него, то мог бы догадаться, что в доме будут двое, — произнес я. — Ведь Кингсли сегодня утром сообщил мне, что Дана исчез из Сан-Франциско вместе со своим дружком, киллером. А я забыл сказать об этом Полнику, и поэтому он погиб.
— Ты мне уже четвертый раз твердишь об этом, — взорвался шериф. — Ты переутомился и сам не отдаешь себе отчета в своих словах! Иди домой и хорошенько выспись!
— Нет, я останусь, — заупрямился я.
— Это приказ, Уилер! — сурово бросил шериф.
— И все равно я останусь! — рявкнул я.
Лейверс некоторое время смотрел на меня, а потом грузно поднялся и вышел из кабинета. Его не было минут пять; я бы не возражал, если бы этот бесчувственный чурбан исчез навсегда! Наконец Лейверс вернулся, а вслед двигалась целая процессия. За шерифом шел док Мэрфи, а за доктором — двое огромных патрульных.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил я.
В следующую минуту патрульные всем своим весом навалились на меня, и мне показалось, что я попал под паровой каток. Когда я отдышался, то увидел, что лежу распластанный на столе Лейверса. Пиджак с меня сняли, а рукав рубашки закатали до самого локтя. Я почувствовал себя жуком, которого изловили и прикололи булавкой к коробочке, чтобы я стал частью коллекции какого-нибудь любителя насекомых.
— Не волнуйся, Эл, — сказал коронер Мэрфи тоном, каким врачи успокаивают больного. — Сейчас тебе нужен хороший сон.
Я заметил, что этот негодяй держит шприц, только тогда,
— Ах ты скотина! — заорал я. — Ты у меня попляшешь, гнусный потрошитель трупов! Да я привяжу тебя к столу в морге и живьем вскрою!
— Это уже больше похоже на нашего неунывающего Уилера, правда? — мягко произнес Мэрфи.
Оба патрульных дружно захохотали, поскольку док был признанным остряком. Однако внутри у них будто испортилась какая-то пружинка, и они все хохотали и хохотали. Звук этот становился все громче и громче, пока наконец не заполнил собой всю комнату, которая вдруг закружилась, стараясь избавиться от него. Но меня ведь не проведешь! Я внимательно наблюдал за кружащейся комнатой и в ту самую минуту, когда она юркнула в маленькую голубую дырочку в плотном белом облаке, нырнул вслед за ней.
Глава 7
Я проснулся против своей воли, почувствовав, что чьи-то руки нажимают мне на глаза. По-видимому это делалось специально, чтобы разбудить меня. Открыв глаза, я увидел рядом с моей кроватью какого-то человека.
— Здравствуйте, лейтенант, — приветливо произнес он. — Как вы себя чувствуете?
— Как человек, закончивший вторым в большом секс-марафоне, — сердито пробурчал я, — тогда как все остальные участники боролись за последнее место.
Он одобрительно хмыкнул:
— Не сварить ли вам кофе?
Голос этого человека был мне знаком. Я несколько раз с усилием мигнул, и наконец-то черты его лица стали отчетливыми. Это было хорошее открытое лицо, принадлежавшее парню лет двадцати пяти. У него были густые вьющиеся русые волосы и лучистые голубые глаза.
Сломанный когда-то нос парня вполне прилично сросся и вместе с большим чувственным ртом и внушительным квадратным подбородком придавал ему облик человека с решительным характером. Форма патрульного очень шла этому юноше — он выглядел в ней как с картинки.
— Кажется, я вас где-то видел, — сказал я.
— Разумеется, лейтенант. Я — патрульный Стивенс.
У нас с вами есть общая знакомая — Тони Дель Гуардо, помните? Мир ведь тесен, правда? — С этими словами Стивенс расплылся в улыбке.
Услыхав последнюю фразу, я тут же все вспомнил, словно в моем мозгу обрушился какой-то барьер, преграждавший путь воспоминаниям. Должно быть, это отразилось на моем лице, поскольку улыбка Стивенса тут же исчезла.
— Пойду принесу вам кофе, лейтенант.
Когда он вышел, я сел на кровати и обнаружил, что это моя собственная кровать. Я свесил ноги на пол и встал. Боли не было. Физически я чувствовал себя совсем неплохо — даже ощущение, что я весь укутан ватой, стало постепенно проходить. Достав из шкафа халат, я надел его и пошел на кухню.
— Ой! — воскликнул Стивенс, увидев меня. На лице его появилось встревоженное выражение. — Доктор не думал, что вы так быстро поправитесь, лейтенант.
— Со мной все в порядке, — заявил я. — Сколько сейчас времени?