БРЕНД. Повод для убийства
Шрифт:
Швед склонил голову, слушая перевод коварного вопроса Илоны Земской. Потом он посмотрел на нее укоризненным взглядом и спросил:
– Как вы могли подумать такое?
Вопрос прозвучал столь наивно и беспомощно, что в зале снова раздался смех.
Садовников решил вмешаться:
– Вы же видите, я остаюсь у руля этого издания, редакция сохраняется в прежнем составе, концепция не меняется. Ваши инсинуации беспочвенны…
– Значит, все дело в деньгах! – Земская говорила громко, хорошо поставленным голосом. – Вы ответили на мой вопрос, спасибо!
Откуда-то из последних рядов раздался густой бас:
– Скажите,
Марина оглянулась, но так и не смогла разглядеть говорившего.
Садовников встрепенулся и ответил, не ожидая подвоха:
– Деньги, секс и любовь – Бермудский треугольник нашего времени. Мы выступаем за качественные отношения – с предысторией, чувством, интригой…
– Чушь все это! – отозвался бас. – За деньги можно приобрести только Мисс Селикон, которая украшает вашу обложку…
Садовников разволновался.
– Вы не представились! – почти кричал он. – Представьтесь, пожалуйста…
– Да представлюсь я, что вы переживаете… Газета «Миф»… Мы мифы развенчиваем… В том числе и миф о том, что в любви преуспевают лишь богатые плейбои… Они напрасно воображают себя акулами… Они и есть первые жертвы!
– Вы так считаете? – Садовников улыбнулся. – Интересная тема для дискуссии на страницах нашего журнала. Вы можете принять в ней участие… Еще вопросы есть?
– Есть, – отозвался женский голос. – Журнал «Элита». Скажите, пожалуйста, вот вы собираетесь снимать в обнаженном виде знаменитых российских женщин. Кого именно?
– Конечно, в рекламных целях я мог бы назвать некоторые имена… Но коммерческая тайна требует от меня сдержанности, – Садовников отвечал с неотразимой улыбкой заговорщика. – Вы меня понимаете?
– Понимаю! – отозвалась журналистка. – Значит, опять кто-то из попсы… Попсовые звезды, поддерживающие интерес к себе публичными скандалами… Попсовые художники, попсовые кутюрье… Конечно, это тоже культура… Только низкопробная!
– Я мог бы с вами поспорить, но соглашусь – это тоже культура! – обрадовался Садовников. – Причем массовая…
– О, да! – вздохнула журналистка, давая понять, что с ним все ясно.
– Еще вопросы есть? – оживленно спросил Садовников. И торопливо, пока никто не поднял руку и не задал еще один неприятный вопрос, пригласил всех на банкет.
Столы были накрыты в соседнем зале.
– Ух ты! – воскликнул Сергей Рябинкин, мгновенно оценив кулинарные достоинства изысканных угощений, которые заметно отличались от традиционного, «дежурного» набора деликатесов на подобных фуршетах.
– Приглашение к жизни от знающих в жизни толк! – согласилась с ним Марина.
– Ты кого-то цитируешь? – уточнил Сергей. Он поставил под ноги кофр, загруженный дорогой аппаратурой, и взял со стола тарелки для себя и для Марины.
– Возможно, это сказал сам Хью Марсдон Хефнер, плейбой номер один, – сказала Марина. – Но я могу ошибаться…
– Ты – ошибаться? – усомнился Сергей и тут же, без пауз и перехода, спросил: – Севрюгу будешь?
– Ато… – Марина смотрела, как он аккуратно, стараясь не сломать, перекладывал ей на тарелку огромный кусок фаршированной рыбы. – Есть хочется…
– Такие вкусности! – Сергей внимательно оглядел стол. – Похоже, в еде они знают толк… Тебе не кажется, что мы их недооцениваем?
– Не кажется! –
Когда она вернулась, Сергей уже с аппетитом ел, запивая все отменной водкой.
– А тебе – джин, как водится… – сказал он, подавая Марине бокал.
– Спасибо…
Некоторое время они молчали. Тихо было и в зале. Публика утоляла голод.
– Ты тоже считаешь, – спросил Сергей, – что они перепродали «Повесу» потому, что им предложили больше?
– Не знаю, – ответила Марина. – Но такое возможно. Думаю, Земская что-то знает, раз задала этот вопрос…
– Да уж, Илона в курсе всех событий, – согласился Сергей. – Но я все равно терпеть не могу эту даму!
– Типичный персонаж нашего времени, – Марина говорила спокойно, хотя Земскую она тоже терпеть не могла. Еще с тех самых пор, когда работала в журнале «Сезоны»…
– Нынче всех интересуют чужие деньги, – Сергей налил себе водочки, благо ни в напитках, ни в закусках недостатка не было. – Особенно когда своих денег не хватает…
– Денег всегда не хватает, – отозвалась Марина. – Слушай, Сергей, а Садовников этот откуда взялся? Где он раньше работал?
– Понятия не имею! – ответил Рябинкин. – Небось факультет журналистики кончал… Сейчас еще какие-то курсы есть. Коммерческие… Подойди к нему и спроси, вот он стоит!
Марина оглянулась. Садовников стоял в стороне и в отличие от всех не держал в руках ни тарелки, ни рюмки. «При исполнении», – усмехнулась Марина.
– Как-нибудь в другой раз, – ответила она. – Дел невпроворот… Домой пора…
– А Игорь где? – поинтересовался Сергей.
– В Питере, – ответила Марина.
– Что ж, увидишь мужа – передай привет, – Рябинкин засмеялся.
– В последнее время ты просто блещешь остроумием, Сережа! – Марина улыбнулась ему. – Привет передам… Правда, не знаю, когда он вернется…
Марина попрощалась и торопливо пошла к выходу.
Глава 13
Было уже поздно, когда Марина смогла наконец распечатать подаренный ей журнал.
На обложке целлулоидной красоткой предстала Царица Тамара – лихо раскрученная певица с небольшим голосом, который к тому же предательски дрожал в самые ответственные моменты. Так как этот недостаток был практически неустраним, пиарщики представляли его как особое достоинство Царицы Тамары. В многочисленных оплаченных продюсерами статьях и интервью утверждалось, что, хотя Тамара и царица, это не грозная властная дама, способная своим голосом перекрыть шум проезжающей электрички, а своя в доску девушка с коммунальной кухни, прямо Золушка какая-то, и голос ее дрожит трогательно и притом исключительно от скромности и волнения. На обложке Царица Тамара кокетливо улыбалась. Марине ее улыбка показалась заискивающей, робкой – но, может, это и было главной фишкой. Вряд ли Тамара была скромницей, какой пыталась казаться: на девушке трудно было обнаружить какую-либо одежду, хотя украшения были в избытке, и все – от самого попсового в стране кутюрье. Украшения были наглыми, вызывающими – золото, рубины, изумруды, жемчуг. Удивительной была и корона Царицы Тамары – увенчанная двуглавым орлом, она должна была свидетельствовать о несомненно патриотических взглядах создавшего ее ювелира.