Брендинг, как сексуальное извращение
Шрифт:
— Ну вот, у двоих даже потенциальный мотив нашелся, — констатировала Котя.
— У трех. Константин Валерьевич у меня за последние пару месяцев деньги раз десять перехватывал, — помянул архитектора Женька.
— И у меня, — вспомнил Тимур. — Зато я бы вычеркнул списка подозреваемых нашего юриста. Нормальный мужик. Не верю, что он бы пошел на такую гадость за деньги. Да и услугу он сам кому хошь организует.
— Вообще, пряник — не единственная форма мотивации. Есть еще и шантаж, — предположила Котя.
— Оксанка, — выдохнули оба мужчины.
— У Игоря любовница
— Ну вы, блин, и кобели!
— Кать, завязывай с художественной литературой, — уже в третий раз упрекнули ее на этой кухне. Опять Тимур. — В жизни кроме черного и белого есть еще серый.
— Ну вот, почти полный боекомплект. Что-то мне подсказывает, что начни мы копаться в подноготной Светланы Васильевны, тоже что-нибудь найдем, — заметил Женька.
— Например то, что ей кто-то в декабре предлагал другую работу. Она меня ставила в известность. Но потом что-то не сложилось. Почему не предположить, что это были наши конкуренты? А сведениями она пыталась упрочить свое положение.
— Тогда почему она не ушла?
— А может они передумали, — хмыкнул Тимур. — В суд же теперь на нарушение ими слова не подашь? Ну что, собираемся на выезд? Лёнчика своего предупредишь? — обратился Тимур к Коте.
Коте почему-то вдруг перспектива оказаться на неделю запертой в ограниченном пространстве с Тимуром показалась не самой здравой.
— А может, все-таки здесь останемся? — робко поинтересовалась она.
— Нет. Нечего раньше времени сообщать противнику, что мы задумали. Неожиданность — наше все, — заговорил в Тимуре тамерлан. — Всем спасибо, совещание окончено.
— Мы можем идти? — официальным тоном, который не вязался с его «змейным» взглядом, поинтересовался Женька.
— ВЫ можете идти. А МЫ поедем. Я отвезу вас, Екатерина Андреевна. Туда, откуда забрал.
— Да ладно, не престало начальнику водилой подрабатывать, я доставлю ее до места, — предложил Змей.
— Вы идите, Евгений Петрович, идите, — Тимур отечески похлопал Женьку по плечу.
— Да я и на такси доберусь, — попробовала отбиться Котя.
Тимур ее фразу пропустил мимо ушей, направляясь в прихожую одеваться.
Обратная дорога прошла также в молчании и под музыку.
В этот раз, остановившись, Тимур управился со своими водительскими делами быстрее, чем Котя с ремнем безопасности. Он открыл ей дверцу, помог спуститься и проводил до поезда.
— До свидания, Тимур Александрович. Спасибо, что по…
Слова Коти были прерваны жадным, жестким поцелуем.
Котя с силой оттолкнула Тимура от себя и ударила наотмашь.
Точнее, попыталась.
Рефлексы, рефлексы, рефлексы…
Тимур перехватил ее руку, уходя корпусом в сторону. После чего, как ни в чем не бывало, притянул ее ладонь и чуть коснулся губами запястья, тонкой полоской обнажившегося между короткой перчаткой и рукавом.
Потом развернулся и пошел к машине.
Следующий день был полноценным понедельником. К обычной послевыходной суете добавилась необходимость дать развернутые ЦУ перед отъездом практически на неделю. К вечеру Тимур был уже никакой. Поэтому
Еще меньше Тимур обрадовался, обнаружив за дверью Нору.
— Привет, Эль. Проходи, но я сегодня еле живой.
— Здравствуй, любимый, — Нора коснулась его губ коротким поцелуем.
Тимур помог невесте снять шубу и повесил ее на вешалку.
— Тимурочка, почему у тебя в прихожей никогда нет плечиков? — посетовала она.
— Я бы на твоем месте этому факту радовался, — возразил Тимур, направляясь в гардеробную.
Несмотря на принесенную Норой бутылку вина, разговор не клеился. Нора не была блондинкой в общепринятом смысле этого слова, хотя и была несомненной натуральной блондинкой. Она довольно рано защитила кандидатскую и теперь училась в докторантуре. По меткому выражению Змея, занималась Нора не то германистикой, не то герменевтикой. Истина была где-то между — она изучала героический эпос англосаксов. Нет, Тимур бы с удовольствием послушал про бородатых героев старины, но почему-то в исполнении Норы все сводилось к номинативным и се-ма-си-о-ло-ги-ческим функциям слов, ин-тен-си- не то — ональным, не то — анальными значениям и еще чему-то, от чего Тимур засыпАл. Рассказывать про свою работу Тимур не любил в принципе, а женщинам — особенно. Тим попытался вспомнить, о чем он говорил с Норой раньше, и понял, что они особо и не разговаривали. Они обычно занимались другими вещами.
Нора, видимо, подумала о том же и пересела к нему на колени.
— Эль, я действительно очень устал.
— Ну так давай отдохнем, — с шаловливой улыбкой предложила Нора, расстегивая блузку и обнажая упругие прелести, туго обтянутые прозрачным кружевным бельем.
На коленях у Тима сидела шикарная, скорее раздетая, чем одетая блондинка, а в штанах у него практически ничего не шевелилось.
Не заметив знакомого отклика, Нора опустилась перед ним на колени и перешла к более решительным действиям. Тимуру вспомнился детский анекдот про «возбуждай меня руками и языком». Что, кстати, тоже возбуждению не способствовало.
И тут перед его мысленным взором предстала совершенно другая женщина, стоявшая перед ним на коленях, и как-то все сразу получилось.
Откатав без особых изысков обязательную программу, Тимур сложил на кровати перед Норой одежду и вызвал такси.
— Ты понимаешь, что меня это унижает? — не глядя на него, со слезой в голосе проговорила рассерженная невеста.
— Эля, я завтра с утра уезжаю в Некрасовку. Я же тебе говорил, что у меня серьезные проблемы на работе. Почему ты не хочешь меня слышать?
— Меня не было четыре месяца! ЧЕТЫРЕ! А ты совсем не находишь для меня времени! Зачем я вообще приехала?!
— Я тоже задаюсь этим вопросом, — согласился Тимур.
— Как… как ты смеешь! Я что же, уже не имею права встретить с женихом Новый Год?!
— Эля, не нужно передергивать. Меня этот вопрос занимает именно с той позиции, что НОВЫЙ ГОД ты как раз встречала не с женихом. Да ладно, проехали. Давай не будем ссориться. Мне действительно завтра вставать ни свет ни заря. И я действительно очень устал.