Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера
Шрифт:
— О Боже! — наконец выдавил он. — Ты говоришь, О'Брайен мертв! Застрелен! Бедняга! Какой трагический конец!.. Подумать только, ведь еще вчера вечером он сидел с нами за праздничным столом!.. Но недаром же говорят, что тот, кто посеет ветер, пожнет бурю. При его жизни, полной приключений и авантюр, другая смерть была бы вряд ли возможна. Элизабет очень опечалится… Я называл его «последним элизабетянином», и этот человек мне очень нравился. Ты, наверное, знаешь, что он родом из ирландских О'Брайенов и…
После довольно неуверенного
Во время ленча эту новость сообщили леди Марлинворт. Справившись с шоком, она, как ни странно, в дальнейшем сохраняла полное спокойствие.
— Я должна сходить туда и успокоить бедняжку Кавендиш. Если она вообще в состоянии кого-либо видеть. Думаю, сейчас она на грани нервного срыва.
При мысли о таком плачевном состоянии отважной исследовательницы, Найджел про себя улыбнулся.
— Почему вы считаете, что именно ее это тронуло больше всех? — спросил он.
Леди Марлинворт погрозила ему пальчиком:
— Ох уж эти мужчины! Никогда ничего не замечают. Я хоть и старая женщина, но всегда отлично вижу, когда девушка влюблена по уши! И причем такая милая девушка! Может, она и не красавица и у нее есть кое-какие странности… Например, появиться за столом с попугаем на плече… Но как можно корить за это женщину, большую часть жизни проведшую среди негров? В мои времена такого бы просто не потерпели… Так на чем же я остановилась? Ах да, бедняжка была влюблена в О'Брайена, и они очень подходили друг другу. Какая неосторожность с его стороны, что именно сейчас он позволил себя убить. Бедной девочке это разобьет сердце.
— Элизабет всегда была… э… настойчивой свахой. Сознайся, дорогая.
— Скажи, тетя, — спросил Найджел, — что ты имела в виду, говоря, что «именно сейчас он позволил убить себя»? У врача нет ни малейшего сомнения в том, что это самоубийство.
— Тогда твой врач — самый настоящий идиот, — взволнованно ответила старая дама. — Полная чепуха! Несчастный случай — это другое дело. Но О'Брайен — так же как и Герберт — никогда бы не покончил жизнь самоубийством.
Лорд Марлинворт самодовольно погладил усы. А леди Марлинворт продолжала:
— Я схожу к мисс Кавендиш сегодня во второй половине дня. Может быть, я еще чем-нибудь могу помочь, Найджел?
— Да, тетя. Вчера за ужином ты обмолвилась, что когда-то раньше уже видела О'Брайена или что-то в этом роде. Пожалуйста, попытайся вспомнить, когда и где это было. Это действительно может иметь большое значение.
— Хорошо, Найджел, я попытаюсь. Но обещай мне, что ты не будешь копаться в его прошлом. Этого я просто не потерплю. Обещай мне!
Найджел был вынужден пообещать.
В то время как племянник выслушивал разглагольствования дядюшки о бренности плоти земной, Блекли начал опрос приглашенных на рождественский вечер. Филиппа Старлинга и Люсиллу Траль он нашел в холле. Люсилле удалось раздобыть где-то платье,
Блекли спросил:
— Кто-нибудь из вас знает о завещании умершего? В бараке его не оказалось, хотя мне сказали, что все документы он хранил именно там.
Люсилла закрыла лицо руками и застыла, словно статуя.
— Зачем вы меня мучаете? Какое мне дело до его завещания? Вы не сможете вернуть мне Фергуса, — пробормотала она каким-то срывающимся голосом.
— Не веди себя глупо, Люси! — резко сказал Старлинг. — Ведь мистер Блекли ищет завещание не для тебя. Но с другой стороны, почему бы и тебе не поискать его? Фергуса тебе, конечно, не вернуть, но зато, может быть, тебе достанется немалая толика его денег?
— Ты смешной и злобный карлик! — прошипела девушка. — Тебе, наверное, трудно понять, что на свете есть вещи гораздо более важные и ценные, чем деньги!
Старлинг покраснел от гнева.
— Ради Бога, перестань разыгрывать глупую комедию! Ты и прежде на сцене была не особенно хороша, а для того, чтобы теперь вернуться в театр, ты уже слишком стара…
Блекли поспешил вмешаться — Люсилла была явно готова перейти от слов к делу.
— Не надо так волноваться! — сказал он. — Все мы сейчас немножко взвинченны… Итак, из ваших слов, мистер Старлинг, я понял, что вы ничего не знаете о завещании?
— Вы правильно поняли! — фыркнул маленький профессор и затопал вверх по лестнице.
Потом Блекли натолкнулся на Эдварда и Джорджию Кавендишей, которые возвращались с прогулки. Он задал им тот же вопрос. Эдвард сразу же заявил, что ничего не знает об этом документе. Джорджия, немного помедлив, сказала:
— Я не знаю, где он хранил свое завещание, но он как-то сказал, что оставил и мне по этому завещанию небольшую сумму.
— Вам, лейтенант, лучше спросить об этом его адвоката, — предложил ее брат.
— В нужное время мы сделаем это, сэр. Кстати, вы не знаете, у покойного были родственники, с которыми мы могли бы связаться?
— К сожалению, нет. Что-то не припомню, чтобы он когда-либо говорил с нами о своих родственниках. Только как-то упомянул, что родители его уже давно умерли… Ах да, теперь я вспоминаю, что он называл также своих двоюродных родственников, которые живут в Глочестере.
Несколько минут спустя вернулся Киотт-Сломан. Блекли встретил его во дворе.
— Я выезжал на машине Кавендишей, — не дожидаясь вопроса, сообщил он. — Надо «выгуливать» машину, чтобы она не застоялась. А в деревне я сделал небольшую передышку — в «Пчелином улье». Очень рекомендую вам это заведение.