Бреслау Forever
Шрифт:
Девушка чувствовала, что ее оплевали, когда фантаст занялся гуляшом, который, явно, ему нравился. Земский кивнул официанту, а тот, как бы читая мысли постоянного клиента, принес пирог по-венгерски и очередного «бешеного пса». И вновь автор сразу же вы глушил «пса», желая Мариоле здоровья. Пирогом занялся потом, закончив с супом.
— Прошу прощения, я и вправду чертовски голоден.
— Да ничего страшного. — Девушка ненадолго задумалась. — А как вы можете определить совпадение между Залом и гимназией?
— Никаких совпадений нет. —
— Цветы?
— Нет. Я по образованию архитектор, так что гляжу на все это с профессиональной точки зрения.
— И какое же тут совпадение?
— В обоих зданиях есть большие купола.
— Матка Боска, тогда почему они не взрывали себя, скажем, в соборе?
Писатель замер с куском пирога на вилке, потом глотнул пива.
— Матка Боска, — передразнил он собеседницу. — Там нет купола. — Теперь он скорчил мину свидетеля, стоящего перед комиссией сейма. — А кроме того, я не обладаю знаниями по данной теме.
Этим он разоружил Мариолу. Она рассмеялась; снова коснулась его руки, на сей раз в жесте извинения.
— Да, тут вы меня уделали, — признала она. — Но ведь вы же написали роман «на эту тему».
— Простите, пани, но ведь я писатель-фантаст. Я не подсовываю читателям дешевку, так что все факты основаны на реальности. Если чего не знаю, тогда спрашиваю у более умных. Но, холера ясна, помимо фактов литературная выдумка остается только фикцией. Фантастикой.
— Не поняла.
— Фабула — это не судебные акты! Там чуточку придумывают. Понятное дело, я имею в виду судебные акты.
Мариола рассмеялась прикрывая рот ладонью. Она глядела, как писатель отодвинул тарелку с недоеденным пирогом, попросил у официанта счет, расплатился кредитной карточкой и, подписывая распечатку, еще прибавил:
— Спросите у коллеги за столиком рядом, хорошо ли удалась запись.
Мариола удивленно глянула на него.
— Простите?
— По-видимому, я слишком долго занимался программой про полицию, чтобы не знать, что тут происходит.
Он поднялся, поцеловал Мариоле руку и вышел, улыбаясь официанткам. Те отвечали такими же улыбками.
Грюневальд решил начать писать дневник. Дело переросло его, а ему хотелось, чтобы от него хоть что-то осталось, поскольку чувствовал, что погибнет. Он понятия не имел, откуда взялось это предчувствие. Просто, по ночам его мычало какое-то страшное видение. Он не мог спать. Вся пижама, особенно, воротник, была пропитана потом. Он уловил себя на том, что спал уже не сам, но вдвоем. Он и люгер — 9 мм парабеллум. С полной обоймой. Пока что нормально, под подушечкой. В испуге заметил и то, что после кошмарных снов, после которых ему удавалось проснуться, он держал пистолет в руке. Ночной колпак мешал целиться. Впрочем, тоже мокрый. Равно
Он подошел к секретеру. Было половина первого ночи. Грюневальд зажег свет, взял пачку бумаги. У него была превосходная авторучка — «Уотермен», американская. Американцы — самые верные союзники. Продали Германии систему перфорированных карточек для учета тех проклятых евреев. Фирма «АйБиЭм». Муха не садилась. Теперь немцы имели всех под контролем. Советский Союз высылал в каких-то гигантских количествах стратегическое сырье. Сколько можно иметь союзников? А у Германии были самые лучшие и самые крупные. К тому же: Япония и Италия.
Грюневальд закутался в халат и начал писать:
Я собираюсь отстранить Кугера от следствия. Он ужасный пораженец. Англия с Францией, как я и предвидел, обосрали подштанники… — два последних слова он вычеркнул — наделали в штаны от страха. У нас в друзьях США, Россия, Италия и Япония. А у них кто? Польша, которая уже сдыхает, потому что Сталин вонзил ей нож в спину? Мы заняли Варшаву. Их власти бегут по шоссе на Залещики. Англичане вооружают каких-то старичков охотничьими двухстволками и создают... — он не знал, как это назвать, поэтому придумал: — Фольксштурм.
А Кугер сидит в кафе с кружечкой пивка и просит Бога, чтобы Бреслау остался немецким! Потому что, видите ли, он любит этот город! А что могло бы случиться с городом? И еще лучше. Он просит Бога, чтобы на него не налетали никакие бомбардировщики. Совсем с ума сошел. Какие бомбардировщики? Чьи? Откуда? Ведь ни у каких из них нет ни малейшего шанса.
Сташевский позвонил Земскому. В трубке он услышал сонный женский голос.
— Дааааа?
— Прошу прощения, — представился он. — Застал ли я…
— Да, застали, — женщина сразу же поняла Сташевского. — Сейчас его разбужу. Только не обращайте внимания на ругательства, которые будут из него фонтанировать. — Она рассмеялась. — Вообще-то он просыпается где-то через час, так что будет вести себя очень грубо. А вы из прессы или с радио?
— Из полиции.
— Ой, холера! Снова кого-то побил? Почему я ничего не знаю?
— Нет, нет. Прошу не беспокоиться.
— Потому что рука у него тяжелая, как приделает, так клочки летят.
— Но это и вправду не дело о побоях.
— А он никого не застрелил? Правда? Скажите, что он никого не застрелил. Пожалуйста.
Сташевский только вздохнул.
— К вашим услугам. — И очень серьезным тоном произнес: — Он никого не застрелил.
— Потому что его уже много раз допрашивали по поводу драк. А оружие у него легальное. Если стрелял, то в случае самообороны или в состоянии… ну, в состоянии…
— Нетрезвом? — подсказал Сташевский.
— Нет! В состоянии наивысшей необходимости!