Брестская крепость
Шрифт:
Однажды ко мне подошёл один полковник и сказал:
– Гражданка, я наблюдаю за вами уже несколько дней. Разрешите мне водить вашего мужа ежедневно купаться в море и больше верёвку с собой не приносите.
Я познакомила с ним мужа, и они ежедневно ходили вдвоём купаться.
Мы пробыли целый месяц в Гаграх, после чего выехали в Баку, где мой муж начал приучаться жить жизнью слепых.
В течение девяти лет, которые он прожил слепым, он никак не мог примириться с жизнью слепого, очень нервничал и стал раздражительным. У него начались нервные припадки, и мне приходилось форменным образом быть артисткой, приноравливаться к нему. Если он говорил, что это чёрное, хотя хорошо знал, что это белое, я должна
Я описала вам только часть наших обоюдных страданий. Он стал замкнутым, в театр и на концерты не ходил. Только однажды я повела его на концерт Рашида Бейбутова, и, когда артист спел «Песенку слепого нищего», он во время пения разорвал на себе рубашку в отчаянии, что он не может видеть певца и публики.
Все это, конечно, отражалось на нём и на его сердце. Я старалась создать для него все возможные условия спокойной жизни. Но прожитые в таком состоянии девять лет отразились на нём очень тяжело, и 6 ноября 1953 года, под праздник, он за 25 минут скончался от паралича сердца, и не стало для меня самого дорогого человека на сорок восьмом году его жизни».
В конце письма Асия Гусейн-заде обращалась ко мне с просьбой похлопотать о том, чтобы на могиле её мужа был поставлен памятник – его бюст. Трудно без сжимающего горло волнения читать это письмо – трагическую и героическую повесть о двух жизнях, так неразрывно скреплённых воедино большой человеческой дружбой, любовью, преданностью. И мне захотелось не только помочь Асии Гусейн-заде в исполнении её скромной просьбы, но и рассказать её волнующую историю как можно большему числу людей. И я решил включить её письмо в одну из своих радиопередач о поисках героев Брестской крепости. Выступая перед микрофоном в октябре 1956 года, я огласил это её письмо и тут же обратился к ней самой с коротким словом. Я сказал ей:
«Дорогая и глубокоуважаемая Асия Серажетдиновна!
Я прочитал Ваше письмо по радио, для того чтобы товарищи из правительства Азербайджана услышали его и помогли Вам в сооружении памятника Вашему мужу. Но я прочитал его и с другой целью. Мне кажется, что Вы сами, Асия Серажетдиновна, заслуживаете памятника при жизни. То, что сделали Вы, – это истинный подвиг женщины, подвиг великой любви и дружбы, ничуть не меньший, чем любые подвиги героев Великой Отечественной войны. Для героя, для человека, совершившего подвиг, высшая награда заключается в том, что о нём знает и помнит народ. И мне хотелось, чтобы наш народ, наши женщины и девушки знали бы о Вашем замечательном подвиге, подвиге, достойном жены героя Великой Отечественной войны. Я уверен, Асия Серажетдиновна, что все, кто сидит сейчас у своих радиоприёмников, слушали Ваше письмо затаив дыхание, со слезами на глазах. Я убеждён, что многие из радиослушателей захотят написать Вам, обратиться к Вам со словами сочувствия, со словами дружбы и благодарности, и поэтому я сообщаю сейчас им Ваш адрес: Баку, улица Бакиханова, дом 2, блок 5, квартира 36»[3].
Мои предположения подтвердились. Буквально на другой день после передачи в квартиру на улице Бакиханова в Баку начали приходить письма, и с каждым днём их становилось все больше. Асии Гусейн-заде писали взрослые и дети, мужчины и женщины, люди самых разнообразных профессий со всех концов страны и даже из-за рубежа.
В азербайджанской
Спустя несколько дней после моего рассказа по радио Асию Гусейн-заде посетили ответственные работники Центрального Комитета Коммунистической партии Азербайджана. А вскоре последовало постановление правительства республики. По ходатайству коллектива школы селения Бильгя, где родился и похоронен А. Ибрагимов, ей присвоено имя героя. Его именем названа также одна из улиц.
12 февраля 1958 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР. В нём говорится:
«За самоотверженный поступок, чуткость и заботу о воине Советской Армии, инвалиде Великой Отечественной войны, участнике боев за освобождение Бреста гвардии майоре Ибрагимове Али Гейдаре наградить тов. Гусейн-заде Асию Серажетдиновну Почётной грамотой Верховного Совета Азербайджанской ССР».
А ещё через десять дней в селении Бильгя на торжественное открытие памятника Али Гейдару Ибрагимову собрались жители Маштагинского района, представители общественности Баку, родные героя и его бывшие товарищи по оружию. Прозвучали взволнованные речи, и с высокого обелиска медленно сползло покрывало. Открылся бронзовый горельеф работы лауреата Государственной премии Фуада Абдурахма-нова – мужественное лицо офицера-героя. «Здесь похоронен доблестный сын азербайджанского народа, участник боев за Брестскую крепость гвардии майор Али Гейдар Али Кули оглы Ибрагимов. 1906-1953» – написано золотом на мраморе.
Таково окончание истории азербайджанской женщины Асии Гусейн-заде и её покойного мужа – героя Великой Отечественной войны и одного из освободителей Бреста.
ТАРАН НАД БРЕСТОМ
Занимаясь розысками защитников Брестской крепости, встречаясь с участниками этой обороны, я столкнулся с любопытной историей, которая дотоле оставалась неизвестной и не была внесена в хронику Великой Отечественной войны.
Осенью 1954 года, когда я встретился в Ереване с Самвелом Матевосяном, он рассказал о воздушном бое, происходившем над Брестом в первый день войны, 22 июня 1941 года.
Это было около 10 часов утра, когда крепость была уже окружена и вела тяжёлый бой. Отбивая атаки немецкой пехоты в крепостном дворе, Матевосян и его товарищи видели, что несколько наших истребителей – «чайки», как тогда их называли, – ведут над Брестом бой с группой «мессершмиттов». Численное превосходство было на стороне противника, но советские лётчики сражались отчаянно и сбили два или три вражеских самолёта. Этот бой уже подходил к концу, как вдруг одна из наших машин устремилась навстречу «мессершмитту» и столкнулась с ним в воздухе. Охваченные пламенем, оба самолёта пошли к земле и скрылись из виду.
По словам Матевосяна, подвиг неизвестного пилота глубоко взволновал защитников крепости. Все они были уверены, что герой погиб, и отважный поступок его придал им новые силы в их невероятно трудной борьбе.
Позднее, когда удалось разыскать многих других героев крепости, некоторые из них тоже оказались очевидцами этого воздушного боя и полностью подтвердили историю, рассказанную Матевосяном.
До этого считалось, что первый воздушный таран в Великой Отечественной войне совершил 27 июня 1941 года лётчик-комсомолец Пётр Харитонов на подступах к Ленинграду, за что он был удостоен звания Героя Советского Союза. А теперь выходило, что такой же таран был сделан ещё в первый день войны, даже в самые первые её часы, над Брестом. Было бы крайне важно установить имя неизвестного лётчика. Но тогда я думал, что сделать это окажется невозможным.