Брет Гарт. Том 1
Шрифт:
— Хочу, — отвечала прелестная молодая девушка низким голосом, который своей приторною твердостью напоминал жженый сахар. — Хочу. Он обещал исправиться. После того как из-за пожара он лишился всего своего имущества…
— Последствие его гибельной привычки, хотя он против всякой логики упорно обвиняет в этом меня, — перебил ее судья.
— С тех самых пор, — продолжала молодая девица, — он старается отвыкнуть от этой привычки. Он сказал мне, что заменил сигары стеблями индейской ратании, внешней частью бобового растения, называемого курительным бобом, а также недокуренными фрагментами сигар, которые через редкие
— Бедняжка! — пробормотал судья. — Осмелюсь ли сказать ей все? Однако я должен это сделать.
— Я буду верна ему, как молодая виноградная лоза, обвивающая замшелую руину, — продолжала молодая девушка с горячностью, приличествующей предмету. — Нет, нет, не журите меня, судья Бумпойнтер. Я твердо решилась выйти за Джона Дженкинса!
Судья был, видимо, тронут. Он сел за стол, торопливо написал несколько строк на клочке бумаги, сложил его и вручил нареченной невесте Джона Дженкинса.
— Мэри Джонс, — с многозначительной серьезностью произнес судья, — прими эту безделицу как свадебный подарок от того, кто уважает твое постоянство и верность. У подножия алтаря да послужит он напоминанием обо мне. — И, поспешно закрыв лицо носовым платком, этот суровый, железный человек покинул комнату.
Когда дверь за ним затворилась, Мэри развернула бумагу. Это была записка в мелочную лавочку на углу с просьбой выдать три ярда фланели, пачку иголок, четыре фунта мыла, один фунт крахмала и два коробка спичек.
«Благородный, внимательный человек!» — было все, что смогла воскликнуть Мэри Джонс, прежде чем, закрыв лицо руками, она разразилась потоком слез.
Весело звонят колокола в Кловердейле. Это свадьба.
— Как они прекрасны! — это восклицание звучит на всех устах, когда Мэри Джонс, стыдливо опираясь на руку Джона Дженкинса, вступает в церковь. Но невеста встревожена, а жених обнаруживает лихорадочное беспокойство. Пока они стоят в вестибюле, жених судорожно роется в жилетном кармане. Уж не кольцо ли он ищет? Нет. Он вынимает из кармана какое-то коричневое вещество, откусывает от него кусочек, торопливо кладет остаток на место и украдкой озирается вокруг. Его, конечно, никто не видел? Увы! Глаза двоих участников свадебной процессии увидели роковое деяние. Судья Бумпойнтер сурово покачал головой. Мэри Джонс вздохнула и молча вознесла молитвы к небу. Ее супруг жевал табак!
ГЛАВА III
и последняя
— Что? Опять хлеба? — прохрипел Джон Дженкинс. — Вечно ты клянчишь денег на хлеб. Проклятье! Ты хочешь в конец разорить меня своей расточительностью? — Произнося эти слова, он вытаскивал из кармана бутылку виски, трубку и пачку табаку. Осушив первую одним глотком, он швырнул ее прямо в голову своему старшему сыну, юноше двенадцати лет от роду. Метательный снаряд угодил ребенку прямо в висок и свалил его на землю бездыханным трупом. Миссис Дженкинс, в которой читатель едва ли узнает некогда веселую и прекрасную Мэри Джонс, взяла мертвое тело сына на руки и, осторожно уложив несчастного юношу на заднем дворе возле колодца, отягченным скорбью шагом возвратилась в дом. В другое время и в более светлые
— Отец, твое поведение весьма предосудительно! — сказал маленький Гаррисон, младший сын Дженкинса. — Как, по-твоему, куда ты попадешь после смерти?
— А! — взревел Джон Дженкинс. — Вот к чему приводит воспитание детей в либеральном духе, вот результат воскресных школ. Прочь, змея подколодная!
Бокал, брошенный все тою же родительскою дланью, уложил на месте юного Гаррисона. Тем временем остальные четверо детей в трепетном ожидании собрались вокруг стола. Неузнаваемо изменившийся и совершенно озверевший Джон Дженкинс усмехнулся, вытащил четыре трубки, набил их табаком, вручил по одной каждому из своих отпрысков и предложил им закурить.
— Это получше хлеба! — хриплым смехом засмеялся злодей.
Мэри Дженкинс, хотя по природе и терпеливая, теперь, однако, сочла своим долгом подать голос.
— Я много вынесла, Джон Дженкинс, — проговорила она. — Но я предпочла бы, чтобы дети не курили. Это неопрятная привычка, она пачкает их одежду. Я прошу этого, как особого одолжения.
Джон Дженкинс заколебался — его начали одолевать угрызения совести.
— Обещай мне это, Джон, — на коленях умоляла Мэри.
— Обещаю! — неохотно отвечал Джон.
— И ты будешь класть деньги в сберегательную кассу?
— Буду, — повторил ее супруг. — И курить тоже брошу.
— Похвально, Джон Дженкинс! — сказал судья Бумпойнтер, неожиданно появляясь из-за дверей, где он прятался во время вышеизложенной беседы. — Благородные слова, друг мой! Мужайся! Я позабочусь о том, чтобы детей прилично похоронили.
Муж и жена бросились друг другу в объятия. А судья Бумпойнтер при виде этого трогательного зрелища разразился рыданиями.
С этого дня Джон Дженкинс стал другим человеком.
Перевод М. Беккер
БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Ранние произведения Б. Гарта датируются по указателю Дж. Р. Стюарта (G. R. Stewart, «А Bibliography of the Writings of Bret Harte… 1857–1871», Berkeley, 1933). Сколько-нибудь полной библиографии произведений Б. Гарта, написанных после 1871 года, не имеется. Нет ни перечня журнальных публикаций, ни описания отдельных американских и английских изданий, нет и научного собрания сочинений. В настоящем шеститомнике избранных сочинений Гарта за основу приняты его сборники, выходившие с начала 70-х гг. XIX века — на языке подлинника — в известном немецком издательстве Бернгарда Таухница (Tauchnitz). Издания Таухница осуществлялись по договоренности издательства с автором и повторяли сборники Гарта, выходившие в Англии и в США.
«НЕСТ'OЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК» («The Man of no Account»). Напечатано в 1860 г. в газете «Голден Ира». Нест'oящий человекв данном случае ходовой термин, которым обозначались в первые годы калифорнийской иммиграции безденежные, маловлиятельные элементы в среде золотоискателей.
«МЛИСС» («Mliss»). Напечатано в том же году в «Голден Ира» под заглавием «Работа на Красной горе». Через три года Гарт попытался развернуть этот рассказ в повесть, но в дальнейшем вернулся к первому варианту, заменив лишь заглавие.