Брежнев
Шрифт:
Впечатление встреча оставила нерадостное, вспоминал Воротников. Какая-то неадекватность поведения, Брежнев перескакивал с темы на тему, терял нить разговора. То оживится, то потухнет и замолчит.
В июле 1974 года Брежнев приехал в Варшаву на празднование тридцатилетия Польской Народной Республики.
Накануне у Брежнева на даче случился срыв. Личный врач констатировал астеническое состояние. Его с трудом привели в норму и доставили в Варшаву. Ему предстояло выступать на торжественном заседании. Врачи просили Леонида Ильича соблюдать режим. Брежнев разозлился и запретил
На ночь он принял большую дозу успокаивающих препаратов, и утром его с трудом подняли на ноги. На торжественном заседании в Варшаве он был совершенно невменяемым, пытался дирижировать, когда зал пел «Интернационал».
Старческий эгоизм
Критически важным эпизодом в истории болезни Леонида Ильича оказались переговоры в ноябре 1974 года с американским президентом Джеральдом Фордом.
Переговоры были на очень сложную тему – обсуждалось новое соглашение по ограничению стратегических наступательных вооружений. К тому же Брежнев с Фордом встречались в первый раз. Неясно было, получится ли контакт.
Все документы, связанные с ограничением стратегических вооружений, были заранее согласованы. Но Форд внезапно попросил кое-что поменять. По мнению советских экспертов, это изменение, выгодное американцам, вполне можно было принять – в расчете на ответные уступки. Во всяком случае не следовало отказываться от подписания столь важных документов.
Но Брежнев не хотел брать на себя единоличное решение и в соответствии с партийными традициями запросил мнение политбюро. Тем более что встрече с Фордом и без того предшествовала бурная дискуссия в Москве.
Военные доказывали, что нельзя подписывать договор, если в нем не учтены американские средства передового базирования – ракеты и самолеты на базах вокруг СССР. Это оружие первого удара, учитывая их близость к советской территории.
Министр обороны Гречко грозно сказал, что если подобный договор будет заключен, то военные снимают с себя ответственность за безопасность страны.
Брежнев возмутился: как это Гречко смеет обвинять генерального секретаря в забвении интересов родины? Андрей Антонович потом позвонил, извинился. Брежнев ему зло ответил:
– Так не пойдет. Назвал предателем при всех, а берешь слова назад втихую.
Предварительную схватку Брежнев выиграл. Но теперь, когда он уже был во Владивостоке, возникло новое затруднение. Старшим в Москве оставался Подгорный. Он через два часа перезвонил Брежневу и сказал, что, по мнению военных, предложение американцев совершенно неприемлемо. Подгорный предложил отложить встречу до следующего года, а за это время поднажать на Вашингтон.
Генеральный секретарь пребывал в нерешительности. Он не хотел срывать встречу с Джеральдом Фордом, но и не считал возможным идти против мнения членов политбюро, оставшихся в Москве. Брежнев пошел советоваться с Громыко. Министр иностранных дел твердо высказался против переноса встречи, считая, что это нанесет ущерб советско-американским отношениям да и заморозит переговоры по стратегическим вооружениям.
Тогда Брежнев
Вот тогда Брежнев взорвался. Он сказал Подгорному:
– Хорошо, раз вы настаиваете, я сейчас же объявлю Форду, что встреча прекращается, а сам возвращаюсь в Москву. Соберем политбюро, я там вместе с Громыко выступлю, расскажу, что из-за вас сорвались важнейшие переговоры, и пусть нас рассудят.
Маршал Гречко пошел на попятный. Подгорный испугался и сказал, что ему, Брежневу, там на месте виднее, как вести дело с американцами, а политбюро в любом случае поддержит его решение. Брежнев вновь настоял на своем, но все эти споры ему дорого обошлись. Он очень нервничал, и во время переговоров у него случился спазм сосудов головного мозга.
Леонид Ильич во Владивостоке держался из последних сил. Начальник охраны Рябенко предупредил Чазова:
– Евгений Иванович, он на пределе, ждите очередного срыва.
После переговоров Форду устроили прогулку по городу. Уже в машине Брежнев пожаловался на усталость. Последний разговор с американским президентом должен был состояться в личном поезде Брежнева. Суходрев, проходя мимо купе Леонида Ильича, увидел такую картину. Брежнев лежал с закрытыми глазами. Рядом сидел Чазов. Беседу пришлось отменить. Но в аэропорту Брежнев все-таки появился, чтобы проводить Форда. Перед тем как молодецки взбежать по трапу, американский президент скинул с себя роскошную куртку, сшитую из меха волка, ласки и бобра, и отдал ее Брежневу.
Из Владивостока Леонид Ильич, как было намечено, вылетел в Монголию. Говорили, что по дороге у него произошло серьезное нарушение мозгового кровообращения. По словам Чазова, Брежнев впал «в невменяемое астеническое состояние по причине чрезмерного приема сильнодействующих успокаивающих средств, к чему он пристрастился».
В Улан-Баторе Брежнев свою программу выполнил полностью – провел переговоры, присутствовал на приеме и на длительном концерте.
На ближайшем пленуме ЦК Брежнев председательствовал, но не выступал. Он был заторможенным, вспоминают участники пленума, путал фамилии ораторов, так и не смог выговорить фамилию первого секретаря ЦК Литвы Пятраса Пятровича Гришкявичюса. Пытался несколько раз, но сбивался. Махнув рукой, огорченно сказал:
– Ну, вы же все его знаете – Петр Петрович.
В декабре 1974 года Брежнев прилетел с официальным визитом во Францию. В самолете он плохо себя чувствовал, хотел полежать. Его помощники попросили французов отложить начало переговоров. Президент Валери Жискар д\'Эстен, не понимая, в чем дело, ответил, что у них и так мало времени, надо работать. Французский президент отличался отменным здоровьем, у него даже не было личного врача… Брежнев приехал в Елисейский дворец.
«Брежнев движется мне навстречу, – описал эту сцену Жискар д\'Эстен, выйдя в отставку. – Он ступает нерешительно и нетвердо, словно на каждом шагу уточняя направление движения…