Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки
Шрифт:
15:45. Уф-ф! Движение просто кошмарное! И зачем только люди разъезжают по Лондону на этих гигантских внедорожниках?! Наверное, все дело в том, что, когда сидишь за рулем такой машины, тебе начинает казаться, будто ты едешь в танке и все остальные обязаны уступать тебе дор…
– Мама?
– Да?
– У тебя такой странный рот!
– О-о! – отозвалась я. Что еще могла я сказать? Во всех остальных словах есть согласные!
– А почему
Хотела сказать «Потому что!», но получилось нечто невнятное.
– Ф-фомушо.
– А почему ты так смешно разговариваешь?
– Фофому, Мейфл, што у феня фолят гуфы.
– Что ты говоришь, мамочка, я ничего не понимаю!
– Фсе нормально. – Эти слова дались мне просто чудовищным напряжением лицевых мышц, но я все-таки справилась. Впредь нужно будет выбирать слова, которые состоят из гласных и задненебных согласных – и фсе фуфет ф форяфке.
16:00. Снова обмоталась шарфом и, взяв за руку встревоженную Мейбл, потопала к корпусу классов начальной школы (сегодня я не рискнула идти через школьный двор, предпочтя объехать вокруг квартала). Билли играл в футбол. Хотела его позвать, но если бы я крикнула «Филли», отозвался бы какой-нибудь другой мальчик.
– Эй! Илли! – позвала я в конце концов. Билли на пару секунд поднял голову, скользнул по мне рассеянным взглядом и снова устремился вслед за мячом.
Интересно, как мне теперь вытащить его со спортплощадки? Билли с головой был захвачен игрой, да и я обычно не возражала, чтобы он поиграл подольше, но сегодня у меня было не больше пяти минут, так как я перегородила машиной погрузочные ворота какого-то магазина или склада – свободного места на стоянке не нашлось.
– ИЛЛИ-И-И! – завопила я во все горло.
– Что-нибудь случилось?
Я повернулась. Черт, опять этот мистер Валлакер!..
– Что с вами, миссис Дарси? Почему вы в шарфе, вам холодно? Погода вроде теплая, – заметил он и, задрав голову, посмотрел на небо, с которого светило жаркое июньское солнце. Сам мистер Валлакер в полном соответствии с погодой был в легких брюках и тонкой голубой рубашке, под которой угадывались крепкие мускулы.
– Жуфы…
– Что-что?
Я быстро опустила шарф и, пробормотав «Фыла у дантишта», снова вернула его на место.
В глазах мистера Валлакера промелькнули веселые искорки.
– У мамы очень смешной рот, – вмешалась в наш диалог Мейбл. – Такой… очень кривой.
– Бедная, бедная мамочка… – Мистер Валлакер наклонился к Мейбл. – А что это у тебя с туфлями? Ты надела их не на ту ногу?
О боже! Я была так занята собственными переживаниями по поводу ботокса, что совершенно не обратила внимания на обувь дочери.
– Держись-ка за меня, красавица, – проговорил мистер Валлакер и, присев на корточки, ловко переобул Мейбл. – Вот так.
– Билли не идет, – доверительно сообщила девочка. – Мама ему кричит-кричит, а он все никак!..
– Да что ты говоришь? – Мистер Валлакер легко выпрямился. – Билли! – властно позвал он.
Билли поднял голову и повернулся в нашу сторону. Физкультурник слегка
– За тобой приехала мама, – строго сказал мистер Валлакер. – Когда в следующий раз увидишь, что она тебя ждет, сразу иди к ней. Понял?
Билли послушно кивнул.
– Да, мистер Валлакер.
– Вот и замечательно. – Он снова повернулся ко мне: – С вами действительно все в порядке?
Я вдруг почувствовала, как мои глаза наполняются слезами. Это было ужасно!
– Билли и Мейбл. Ваша мама была у зубного врача и теперь неважно себя чувствует. Я хочу, чтобы вы вели себя как подобает юному джентльмену и юной леди и слушались ее беспрекословно.
– Хорошо, мистер Валлакер, – хором ответили дети и взяли меня за руки.
– Не беспокойтесь, сэр, – добавил Билли. – Я о ней позабочусь.
– Отлично. И еще… Вы позволите один совет на прощание, миссис Дарси?
– Какой?
– На вашем месте я бы больше этого не делал. Я вообще не понимаю, зачем вам понадобилось… Вы и так выглядели очень неплохо.
Когда мы уже сворачивали к дому, я вдруг с ужасом осознала, что не помню, как мы сюда добрались. Оказывается, всю дорогу я вела машину на автопилоте.
– Мама?
– Что? – отозвалась я сквозь вдруг заклубившиеся в голове мрачные мысли, ход которых был примерно таков: мои дети знают, что все вдруг стало невероятно сложным, потому что их мать – обколотая ботоксом психованная «крокодилица»-неудачница, которая в любой момент может разбить машину и всех угробить и которая не знает, что делает и что должна делать (и как) и поэтому их в любой момент (если они останутся живы) могут забрать в приют Социальной службы, дабы оградить их юные жизни от никчемной, полоумной, старой…
– Мам, а правда динозавры были холоднокровные?
– Да, – ответила я, пытаясь припарковать машину на крошечном пятачке перед нашим домом. – То ешть… Я хшу шкзать – они кхто? Рефтилии или к-кхах дефхины?
– Слушай, мам, а ты еще долго будешь так разговаривать?
– А можно нам на обед спагетти-болоньез? – спросила Мейбл. Последние слова она произнесла так четко, что я с подозрением на нее покосилась – уж не пытается ли она меня дразнить?
– Угу, – проговорила я как можно отчетливее и выключила двигатель.
Мы вошли в дом. Там было очень тепло и уютно, и я сразу поставила на плиту вариться спагетти (правда, соус болоньез к ним был полуфабрикатом из супермаркета, так что он, возможно, содержал конину, но это было совершенно не важно). Пока спагетти булькали в кастрюле, дети сидели на диване и смотрели очередные тупые американские мультики – из тех, где герои разговаривают нарочито-визгливыми, истеричными голосами, но личики у них (я имею в виду Билли и Мейбл) были при этом такими милыми, что я не решилась прогнать их с дивана. Я подсела к ним и, крепко прижав к себе, зарылась распухшим, потерявшим чувствительность лицом в их спутанные волосенки. Я слышала, как совсем близко бьются их маленькие сердца, и думала о том, как же мне повезло и какая же я счастливая оттого, что у меня есть они.