Бриг «Артемида»
Шрифт:
Гриша передернул плечами от запоздалого приятного озноба – от такого, какой случается, когда ты накатаешься на санках в морозных вихрях, прибежишь домой, сбросишь на пол шубейку и впитаешь телом густую ласковость натопленных печек…
Это коснулось Гриши первое дыхание теплых широт.
Назавтра Гриша ощутил себя бодрым и удивительно голодным. А еще через день Петр Афанасьевич сообщил командиру, что мальчик окончательно
И Гриша начал стремительно проникать в корабельную жизнь.
2
Теперь все ему было интересно. Он пристал к Николаю Константиновичу с вопросом, отчего бриг держит на гафеле не Андреевский флаг и даже не флаг Российско-американской компании (на который тоже имел право), а почему-то – голландский. Капитан терпеливо объяснил, что это – предосторожность. Пока есть опасность встречи с британскими или французскими военными судами, лучше не показывать свою принадлежность к России.
Гриша не удержался от осторожного вопроса:
– Но разве же… это хорошо?
– По правде говоря, не очень… – признался капитан второго ранга Гарцунов. – Такая хитрость не считается у моряков доблестью. Однако же и не осуждается однозначно. К ней в военное время прибегают суда разных стран – и чтобы обмануть противника, готовясь к атаке, и для разведки, и чтобы ускользнуть от врага… Что поделаешь, наши пушки мало годятся для морских баталий.
Гриша и сам это понимал. Не надо было сильно разбираться в военном искусстве, чтобы сообразить: восемь мелких карронад брига (про них говорили «двенадцатифунтовые») – невелика сила против многопалубных громад, на которых каждое орудие удачным выстрелом способно разнести скорлупку «Артемиду» надвое. Чугунные карронады при ближнем рассмотрении выглядели грозно, однако… лучше бы им вот так и «выглядеть», без боя.
Впрочем, эти совсем небольшие орудия и без боя рявкали оглушительно. Во время артиллерийских учений. Учениями командовали лейтенант Новосельский и канонир Архип Дровянников. По приказу командира брига.
Однажды, когда ветер на короткое время притих, легли в дрейф, спустили на воду скрещенные брусья с рейчатой рамой, на которую натянут был кусок парусины. На шлюпке оттащили эту конструкцию на кабельтов от судна. Одни матросы из рук в руки передавали из трюма серые мешочки с порохом и маленькие черные ядра, другие заряжали карронады правого борта. Затем сбоку от каждой пушки стал комендор.
– Наводи! – велел унтер-офицер Дровянников.
Матросы завертели винты под стволами.
– Слева по одному! Пали! – скомандовал лейтенант.
Левая карронада ахнула с такой неожиданной мощью, что Гриша, стоявший у грот-мачты, прижал к ушам ладони. Неподалеку от парусиновой мишени поднялся на зыби всплеск. Гриша увидел это из-за круглого синего дыма, который вырос перед стволом. Карронада подскочила и откатилась почти к самой грот-мачте (и к Грише! Он шарахнулся). Грохнула вторая карронада. Парусина дернулась, от левого края рамы отлетели щепки. Кажется, матросы заорали «ура». Но это можно было понять по их раскрытым ртам, а услышать… Чего тут услышишь, когда уши забило, будто деревянными пробками, несмотря на прижатые ладони.
Гардемарин Митя Невзоров мягко взял Гришины запястья и опустил его руки. Негоже, мол, морскому человеку пугаться орудийной пальбы. Гриша стремительно устыдился и притиснул растопыренные пальцы к бедрам, чтобы не оскандалиться
И снова – бабах!
В парусине появилось еще одно отверстие, круглое, как матросский рот.
Потом кто-то снова взял Гришу за плечо. Оказалось – канонир Дровянников.
– А ну-ка, малёк, попробуй! Их высокоблагородие сказали, что надобно тебе привыкать. Это вроде корабельного крещенья…
Что?! Он?! Сам должен стрелять?!
Гриша беспомощно глянул на ют, где стоял капитан второго ранга и другие офицеры. Но с перепугу не разглядел, кто где.
– Дядя Архип, я… – И сам себя не услышал.
Дровянников с усмешкой подтолкнул его в спину. Матросы лихо чистили стволы банниками и заряжали карронады по второму разу. Гриша оказался у четвертой по счету.
– А ну, глянь, точная ли наводка… – услышал он сквозь тугую вату в ушах.
Беспомощно глянул из орудийного люка поверх черного блестящего ствола. Где-то далеко разглядел скачущее белое пятнышко. Кивнул наугад (скорей бы все это кончилось!).
Архип отодвинул его:
– Сбоку стоять положено, а то шибанет в лепешку… На-кось… – И сунул ему в ладонь толстый шнур с плетеным шариком на конце.
На казенной части пушек были привинчены замки от кремневых пистолетов. Удобная штука. Не надо соваться с горящим фитилем к запальному отверстию, дернул – и готово! Только дергать ух до чего жутко! Но кто-то гаркнул у Гриши над головой: «Пали!» – и Гриша дернул шнур и дернулся сам, всем телом назад…
Показалось, что выпалила не одна карронада, а все вместе. Орудие дернулось и быстро откатилось, чуть не ударившись о борт укрепленного посреди палубы вельбота. Хорошо, что Гришу поставили в стороне!
Уже после Гриша узнал, что ядро его в цель не попало, но зарылось в воду недалеко от парусины. «На первый раз неплохо», – снисходительно заметил Митя. Но в те первые полминуты Гриша ни о чем таком не думал. Старался только унять дрожь в коленях. Потом охнул: «Неужели?..» Перепуганно глянул вниз, на штаны. Однако позорного сырого пятна между ног не было. Ох, вот счастье! А то ведь оставалось бы одно – головой через фальшборт!..
Эти артиллерийские учения случились где-то на десятый день плавания, когда бриг уже ушел из северных широт. Теперь над океаном дышало лето. Днем жарило солнце, нагревало палубные доски. Дул уверенный, спокойный ост-зюйд-ост. Судно бежало резво: бывало, что лаг показывал четырнадцать узлов. Для брига совсем не мало. Митя разъяснил, что у «Артемиды» очень удачная конструкция. Хотя бриг строили в финском городе Або, корпус у него похож на корпуса быстрых американских шхун – с малой осадкой и почти плоским днищем, благодаря которому судно легко взбегает на волну и как бы «стрижет» на них гребешки. Такие шхуны теперь называют иногда клиперами, то есть «стригунами» [1] .
1
Всезнающих и въедливых читателей просят не путать эти шхуны с большими клиперами более поздней постройки. (Примеч. авт.)