Бригада

Форстчен Уильям Р.

— Продолжай стрелять! — проорал ему в ответ Ганс. — Где там шляется наша пехота?

Тимокин развернул башню на сто восемьдесят градусов.

— Они уже на подходе!

— Скорей бы они оказались здесь, — проворчал Ганс. — Водитель, поехали дальше.

Отпустив крепкое словцо, водитель потянул за рычаг, и машина вновь тронулась с места.

Вдруг прямо перед ними в воздухе засвистели трассирующие пули. «Должно быть, один из наших броневичков зашел бантагам в тыл», — сообразил Ганс. Мимо их машины пронеслась толпа бантагов, однако пулеметчик подоспевшего на подмогу броневика уложил не меньше половины впавших в панику солдат орды. Ганс

был не в состоянии один управиться с пушкой, поэтому он зарядил ее лишь на тот крайний случай, если враги рискнут пойти в лобовую атаку на их машину, но появление на фланге еще одного их броневика заставило бантагов взвыть от ужаса и пуститься в беспорядочное бегство.

Сбоку от машины Тимокина возникла чья-то фигура, и Ганс поспешил выхватить из кобуры револьвер, готовясь дать отпор противнику. Однако это оказался одетый в синий мундир солдат Республики, который припал на одно колено, выпустил пулю в толпу бантагов, перезарядил винтовку и побежал вперед. Вслед за ними устремились и другие пехотинцы Ганса, а несколько секунд спустя по бортовому люку машины забарабанила чья-то рука.

— Ганс!

Распахнув крышку люка, Шудер с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Рядом с броневиком с винтовкой наперевес стоял Кетсвана. На лице зулуса играла довольная улыбка, а с его штыка стекали красные капли.

— В жизни не видел, чтобы эти ублюдки так драпали! — восторженно воскликнул Кетсвана.

Высунув голову наружу, Ганс бросил взгляд назад. Его пехотинцы осторожно перебегали от дома к дому, выискивая схоронившихся внутри бантагов. Вся улица была усеяна мертвыми телами солдат орды. В снегу и на каменной мостовой лежали десятки вражеских трупов.

— Тимокин, я вылезаю отсюда, — сообщил командиру броневика Ганс. — Выезжай за ворота и преследуй этих подонков. Не давай им опомниться.

Шудер вывалился из люка в шлеме и очках, вызвав приступ смеха у Кетсваны, и огляделся вокруг. В воздухе пахло порохом и мертвыми бантагами.

Справа от него была невысокая стена, возведенная из воткнутых вертикально в землю бревен. По сути, это была обычная изгородь, способная остановить разве что шайку лесных разбойников. Взобравшись на нее по лесенке, Ганс посмотрел на находившиеся перед ним каменоломни. Там раздавался треск винтовочных выстрелов. Отлично, значит, его парни успели перекрыть перевал. Сквозь пальбу до него доносились вопли бантагов, однако это не был их боевой клич. В голосах врагов звучала паника, и Ганс довольно улыбнулся. Ему лишь однажды довелось услышать нечто подобное — в тот день, когда на войско тугар, ворвавшееся в Суздаль, обрушилась бушующая река. После стольких битв, в которых Гансу приходилось отбивать атаку несокрушимой конницы орды, ему было приятно испытать это мгновение триумфа.

Рядом застрекотал еще один «гатлинг», и Ганс увидел трассирующие пули, проносящиеся сквозь распахнутые ворота. Мимо сержанта пропыхтел еще один броневик, который выкатился за стену и вступил в бой у каменоломен.

Оглянувшись, Ганс бросил взгляд на деревню, и его затопила волна гнева. На крошечном Форуме в центре поселения догорал большой костер. Возле него высилась пирамида из человеческих черепов. Выжившие жители деревни были освобождены из плена. Некоторые из них до сих пор не пришли в себя и бесцельно бродили по улицам. Несколько человек смотрели на ужасную гору черепов и горько плакали, а другие вымещали свою ярость на раненых бантагах. Время от времени раздавались одиночные винтовочные выстрелы — это пехотинцы Ганса

добивали оставшихся в живых врагов. Однако зачастую разъяренные жители деревни сами набрасывались на поверженных врагов и предавали их долгой и мучительной смерти. Один из броневиков превратился в пылающий факел, из его орудийного порта и башни вырывались языки пламени и клубы черного дыма. Один за другим начали взрываться снаряды, разнося все и вся внутри кабины. Дьявол, еще одна из его драгоценных машин превратилась в груду металлолома.

— Кетсвана, собери оставшихся в живых местных жителей и выясни все, что им известно. И скажи нашим людям, чтобы они быстро добили всех раненых бантагов, — я не хочу, чтобы мы опускались до уровня этих волосатых ублюдков.

— Хорошо, но я понимаю их чувства, — пробурчал зулус.

— Мы люди, Кетсвана, а не звери, как они.

— Ладно, Ганс.

Стрельба за воротами начала стихать. Сгустились сумерки, а снег все так же валил густыми хлопьями. На дороге, ведущей от перевала, показался одинокий всадник. Приблизившись к деревне, кавалерист пустил лошадь шагом и замахал над головой вымпелом своего отряда, чтобы его не приняли за бантага. Въехав в ворота, всадник заметил Ганса и спешился рядом с ним.

— Отличная работа, полковник, — похвалил его Ганс.

— Боюсь, что не совсем, — покачал головой Василий.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мои парни засели по обе стороны перевала. Как только мы услышали стрельбу в деревне, я выстроил одну роту прямо поперек дороги, плечом к плечу, а за их спинами поставил десяток конников: на тот случай, если кому-то из бантагов удастся прорваться. — Василий шумно перевел дыхание. — Их было несколько сотен. Они возникли буквально из ниоткуда и напали на нас с ходу. Мы устроили им кровавую баню, но кое-кому удалось прорваться.

— А что твои всадники — они их догнали?

— Не могу утверждать этого со всей уверенностью, сэр. Они уложили четверых беглецов, но их могло быть и пять, и шесть. Я приказал своим людям скакать во весь опор, но не могу поклясться, что мы уничтожили всех врагов до единого. Возможно, некоторым удалось проскользнуть сбоку от перевала — мы слышали какой-то шум в лесу ниже по склону. Я и туда послал своих парней.

Ганс только вздохнул. Проклятье! Глупо надеяться на лучшее. Если хотя бы одному из бантагов удастся добраться до своих и сообщить о броневиках в горах, у Гаарка будет время подготовиться к этой атаке.

Фактор неожиданности был потерян. Если он теперь поведет своих людей в открытую степь, несмотря на то что запас прочности броневиков почти исчерпан, это будет равносильно самоубийству.

Может, отступить или, по крайней мере, укрепиться на этих позициях?

Нет, черт возьми, это не поможет.

— Ты сделал все, что мог, — поблагодарил он Василия. — Отправь роту своих кавалеристов вниз по дороге, насколько сочтешь безопасным, а потом доложи обо всем мне. Совещание штаба состоится через час.

Василий вскинул руку к виску и ускакал обратно. Ганс слез со стены и, заметив Кетсвану, поманил зулуса к себе.

— Отличная драка, Ганс! — возбужденно воскликнул Кетсвана. — Мы всех тут уничтожили?

Шудер покачал головой и изложил другу положение дел.

— И что теперь?

— Как скоро нам удастся подтянуть сюда остальные броневики? — спросил у него Ганс.

— Не знаю, — пожал плечами Кетсвана. — Большинство машин будет здесь через час или два. Впрочем, я боюсь, что они не смогут быстро ехать в такой темноте.